не стал, а, наоборот, чуть отступил. По всей видимости, Залежнев понимал, что, окажи он сопротивление, за ним придут уже не два мужика-оперативника с пистолетами, а нагрянет отряд омоновцев с автоматами и дымовыми гранатами.

– Нашли? – горько спросил он словно в пустоту и, развернувшись, пошел в глубину квартиры, впуская оперативников.

Гуров вошел следом, а Станислав, чуть задержавшись, позвонил и вызвал подкрепление – мало ли какую ловушку мог устроить им этот добродушный с виду увалень. Вскоре в небольшую и, как оказалось, однокомнатную квартирку прибыли еще трое оперативников.

Навстречу Льву Ивановичу в коридор выбежала Татьяна.

– Ох, ну слава богу, быстро вы нас нашли, а то я уже думала, что мне придется с Митей самой управляться и уговаривать его вернуть меня к дочке. Вообще непонятно, что у него в голове! О чем он думал, когда меня от Маруси забирал?! – тараторила она.

– Он не обижал вас? – окидывая ее быстрым взглядом, спросил ее Лев Иванович.

– Нет, – помотала Ельцова головой. – Не за тем он меня увез, чтобы обижать, – усмехнулась она. – Он все еще надеется, что я за него замуж выйду. Это ведь я его уговорила двери открыть. Ни в какую не хотел отпирать. Злился, упрямился. Пришлось припугнуть и сказать, что все отцу Савелию расскажу и он своего благословения ему не даст на брак, если он двери не откроет и не покается. Я же говорю, Митя – что твой теленок, мухи не обидит. И как он только воевал в контрактниках?!

– Мухи-то он, может, и не обидит, а вот шесть женщин убил, – нахмурился Гуров.

– Да что вы такое говорите! – испуганно округлила красивые глаза Ельцова. – Митя – и убил? Не может такого быть! Вы ошибаетесь!

– Вот все так говорят, как и вы, – что не мог он убить, – вздохнул Лев Иванович. – Но от фактов никуда не денешься. Пойдемте, поговорим с Дмитрием. Посмотрим, что он нам расскажет сам по этому поводу.

Из коридора Гуров прошел в небольшую квадратную комнатку, в которой, кроме дивана, пары кресел и небольшого столика, на котором лежал закрытый ноутбук, больше ничего и не было. В дверях комнаты, ведущей в крохотную кухню, стояли полицейские. Залежнев в наручниках, которые смотрелись на его огромных руках как игрушечные, сидел на диване, опустив голову. Митя что-то говорил тихим голосом, и Лев Иванович, услышал, что он творит молитву.

Татьяна подошла к Залежневу, села рядом с ним и, сердито посмотрев на него, тронула за плечо. Тот замолчал и, чуть приподняв голову, искоса, с улыбкой посмотрел на нее.

– Мне сказали, что ты убивал женщин. Это правда?

Залежнев вздрогнул и поежился, словно внезапно замерз. Молча кивнул, отвечая на вопрос любимой женщины.

– Но зачем? – непонимающе и со страхом смотрела на него Татьяна.

В белесых волчьих глазах Залежнева внезапно вспыхнул и загорелся безумный огонек. Дмитрий стиснул переплетенные в замок пальцы и, посмотрев на Гурова, раздувая ноздри и сузив глаза, резко ответил:

– Все эти женщины – ведьмы. Они – зло. А зло нужно уничтожать. Я должен был их убить, чтобы они не причинили зла больше никому. – Он замолчал, задыхаясь в своем гневе, но потом, немного упокоившись, продолжил: – Я думал, что эти женщины-ведьмы, связанные своей душою с нечистым, помогут мне. Согрешил, пойдя к ним. Сначала я хотел, чтобы ты, Таня, – он посмотрел на Ельцову, и Лев Иванович увидел в его глазах такую боль, что ему невольно стало жалко этого гиганта, – меня полюбила, и пошел к одной из них. Я нашел какой-то сайт, уже и не помню, как он называется, случайно набрел в интернете, где было много таких ведьм и колдунов. И решил, что пусть я сгорю в аду, но здесь, на земле, я буду с тобой…

Залежнев говорил медленно, спутанно, словно находясь в наркотическом опьянении или в горячечном бреду. Лицо его пылало, глаза блестели, взгляд стал диким, а глаза блуждали, не останавливаясь, словно что-то искали в пространстве комнаты, но не могли найти, за что им зацепиться.

– Одна ведьма обещала мне, что через неделю, самое большое через месяц, ты будешь моей. Бросишь мужа и придешь ко мне. Я ждал больше месяца. Но она меня обманула. А ведь я дал ей много денег. И тогда я понял, что она – лгунья, пошел и убил ее. Поступил с ней так, как нужно поступать с ведьмами. Я долго замаливал свой грех, но потом решил попробовать еще раз и… и еще, и еще… я уже не мог остановиться. Голос внутри меня говорил, что я не должен останавливаться. Чем больше я убью ведьм, тем ближе ко мне будет моя награда.

– Какая награда, Митя, о чем ты говоришь? – пораженная его рассказом, спросила Татьяна.

– Ты. – Он опять посмотрел на нее, и его лицо разгладилось, улыбка вернулась, а взгляд стал мягче и теплее. – Ты моя награда. Ты моя жизнь, Таня.

– Боже! Митя, ты сошел с ума! – Ельцова закрыла лицо руками.

– Почему вы убивали именно гадалок и ворожей? Потому что никто из них не смог помочь вам и приворожить Татьяну? – спросил Гуров.

Залежнев кивнул и ответил:

– Это я потом уже, после третьего или четвертого убийства, не помню, – он наморщил лоб, силясь вспомнить, – хотел, чтобы хоть кто-то из этих ведьм сделал так, чтобы я забыл Таню. Перестал ее любить. Но как ее забудешь, как разлюбишь, если я почти каждый день виделся с ней на работе и каждую ночь она приходила ко мне во сне? Я понял, что мне нужно сменить работу. Но это не помогло. Я еще сильнее затосковал, болел, метался. Внутри меня все горело, как будто у меня постоянно был сильный жар… Потом мне порекомендовали еще одну ворожею. Я думал, ну все – это в последний раз… Но она тоже не помогла и отправилась следом за своими сестрами в ад. Если честно, то я даже толком не помню, как я к ним приходил и что с ними делал. Помню только свои ощущения. Да, только это я и помню отчетливо…