Освободиться же он попробует позже, вечером, когда стемнеет. О Боги, да как он поймет, что солнце село, еще и с завязанными глазами? Можно было бы подождать, пока затихнут люди, однако это не даст никаких гарантий того, что за пленником не наблюдает молча какой-нибудь воин с тяжелым обухом в руках.

– Так куда мы направляемся? Мне бы знать заранее, чтобы не пришлось огибать Ферстленд.

– До него еще далеко.

– Роул, ты говоришь, что доверяешь мне, и я – один из ваших самых верных и ценных союзников. Я уже перевозил для вас грузы и послания, но не могу узнать, в чьи владения мы направляемся. Это недоверие меня угнетает, я был уверен, что вы не сомневаетесь во мне, после стольких-то лет…

– О, да полно, мы доверяем тебе.

– В самом деле?

– Бладсворды. Мы направляемся к Бладсвордам.

– Но зачем туда? Ты думаешь, что их правитель позволит обычному торговцу войти в его порт? А если увидит, что я без товара, да еще и с пленниками?

Арло вытянул шею – он здесь не один? Ох, только бы они не тронули отца…

– Не увидит никто.

– Каждый корабль сейчас осматривают. Война, Роул, понимаешь? Война! Да и в мирное время трюмы кораблей проверяют, а уж нынче…

– Новый правитель знает о нас и совсем не против, чтобы мы зашли в порт. Я говорил тебе взять флаг с собой, ты прихватил его?

– Разумеется! Ты держишь меня за глупца?

– Порой. При приближении мы поднимем его, и наш корабль не станут осматривать. Вечером мы сможем забрать пленников и перевезти их.

– Ты говоришь это, словно все легко и просто. Неужто ты не волнуешься?

– Ничуть. А ты предупредил бы людей, чтобы по привычке не завернули в земли Старскаев.

Вновь повисла тишина. Арло тихо хрипел при каждом вздохе.

Рот и горло пересохли, и невыносимое ощущение наконец вынудило писаря подать голос:

– Воды… Прошу вас, воды. – Да, он очень хотел бы помочь регенту и молодому королю, побыть шпионом, но жить и получать минимум из жизненно необходимых вещей он хотел куда больше. В конце концов, он всего лишь писарь. Да, он мог считать себя лордом и по законам Ферстленда им и являлся, однако на деле же он был обычным смертным человеком со своими обязанностями и желаниями. Он был достаточно взрослым и разумным, чтобы понимать – он не герой. Особенно когда умирает от жажды.

– О, ты проснулся!

Шаги. Человек приблизился и встал рядом. С глаз Арло стащили повязку – Роул улыбнулся ему и похлопал по плечу.

– Прошу… Воды…

– Да-да, разумеется. – Отвратительный и нагоняющий страх воин принес кружку с водой и заботливо помог пленнику осушить ее. Когда писарь попросил еще, Роул не стал возражать и терпеливо ждал, пока молодой мужчина напьется.

– Лучше?

Арло кивнул и осмотрелся.

Писарь был прав в своих предположениях – он был на корабле, который направлялся к Бладсвордам – так сказал Роул своему товарищу, а значит, в Ферстленд.

– Я не смогу остановить войну Флеймов и Глейгримов, сир. Я не уверен, что милорд Дарон Флейм знает не то что обо мне, а о моем отце. У нас очень дальняя ступень родства…

– О, ты думаешь, что ты нужен мне, чтобы остановить войну?

– Но при нашей прошлой встрече, когда мы имели удовольствие побеседовать, вы сказали, что…

– Я лишь хотел убедиться, что ты – Флейм, носитель крови твоих предков из Великой Династии, и не более того.

– То есть вы не станете отдавать меня Глейгримам на растерзание?

– Разумеется, нет. На тебя у нас другие планы – мы нуждаемся в твоей помощи, а добровольно ты ее окажешь или нет, не имеет значения. О, надеюсь, тебе понравится новый дом. Не переживай, ты – одно из завершающих звеньев и пробудешь там недолго. Куда меньше, чем большинство.

Жизнь крестьянского сына стремительно менялась.

Мужчина, что называл себя сиром Зэураном Независимым, пообещал Тобу за помощь со спасением королевского рода много золота. Бывший крестьянин не умел считать до четырех сотен и пока не представлял, сколько всего сможет купить. Однако рыцарь доходчиво объяснил, что обещанная сумма – это очень щедрое вознаграждение. Старскаи нуждались в ученике лекарей, и юноша почувствовал свою значимость. Особенно хорошо она ощущалась в стенах замка на Острове, пока он размышлял, помогать ли Старскаям, которых вдруг стало слишком много в его жизни, или нет.

То, что требовалось от Тоба, было опасно. Его могли убить и, что казалось ему еще страшнее, наказать и выгнать из Цитадели и прогнать с Острова. И тогда его ожидала бы очень печальная судьба. Если он потеряет деньги, что платят за его работу, то его семья вновь станет жить хуже, дети его сестер не выживут, и мать с отцом не смогут спокойно доживать свои дни – они уже достаточно наработались, и с каждым годом им все сложнее заниматься привычными делами.

С другой стороны, если он поможет сиру и тот отдаст ему награду, то Тобу не придется возвращаться на Остров, где лекари были еще ужаснее и бесчеловечнее, чем в Цитадели. Кроме того, Зэуран сказал, что если суммы покажется мало, то Его Высочество регент также отблагодарит Тоба за спасение Даффы и Серого рыцаря, и тогда сын крестьянина сможет забыть о тяжком труде на всю оставшуюся жизнь.

Страх не покидал помощника лекарей ни днем ни ночью, крепко впился в плоть, кожу и кости. Страх мешал думать и взвешивать все «за» и «против». Однако же, как бы ни страшили поражение и расплата, мечта жить припеваючи, покупать и хорошие сапоги, и великолепные новые одежды, и даже украшения, растить своих детей и обзавестись красивой и ласковой женой, а при этом еще и ни дня не работать, а проводить все время так, как он сам пожелает, оказалась сильнее. После нескольких дней мучительных размышлений Тоб согласился.

План побега разработал сам рыцарь, а юноша был лишь исполнителем.

Тоб должен был оставить Даффу не пристегнутой после того, как в очередной раз поможет ей помыться. Ключи от покоев, которые рыцарь почему-то называл каморками, всегда были при сыне крестьянина, ведь он уже не первый сезон ухаживал за своими подопечными и добился определенного доверия.

Ночью Тоб должен был освободить сначала Зэурана, предварительно собрав сумки с пропитанием, все свои припасы и монеты, что успел заработать, – всего четыре дня назад ему как раз выдали пару медяков, лекари здесь доплачивали из своих честно заработанных, если им нравились старания помощников. Рыцарь просил прихватить и оружие, но юноша не нашел ничего, кроме пары ножей и дубины, что стащил у спящего пьяного стражника. Он и без того боялся, ведь ему приходилось понемногу утаскивать из рациона душевнобольных и прятать еду в своем тайнике, кроме того, он таскал пропитание с кухни и поэтому без конца дрожал от страха. Он боялся, что его поймают и весь план порушится.