Вдруг показалось: важно, очень важно задать Прасковье именно этот вопрос: — Ты все, что натворила, делала ради Лаврентия?»

«Получается, что так, — на миг озадачилась девчонка. — Но я его не виню. Сама ведь творила-то, он моими руками не водил… Ну полно, Саш. Не могу я с тобой долго болтать-то. Ты вот что, Саш. Ты у Лавруши спроси, где сейчас находится каратель, не забудь! И это… зла на меня не держи, ладно?»

«А я и не держу зла. — Саша улыбнулась искренно, от всей души. — Я понимаю, почему ты поступала так, как поступала. Я тебя прощаю. Иди себе с миром!»

Девчонка Прасковья поклонилась в пояс, улыбнулась и… растаяла.

Саша открыла глаза.

***

— Ты готова? — Рысь со странным выражением морды заглядывал Саше в глаза.

— Почти. — Девушка напомнила себе спросить, что же тот от нее скрывал. — Но сперва мне надо задать один вопрос… Лаврентий Петрович, — стараясь говорить бесстрастно, обратилась к раненому Саша, — расскажите, пожалуйста, где сейчас находится каратель Федор Оспин.

— А что мне за это будет? — начал торговаться Лаврентий Петрович.

«Бездна! — посмотрела на него с отвращением девушка. — Как же Прасковьюшка в такое вляпалась?»

Но вслух Саша произнесла:

— Лаврентий Петрович, я еще раз повторяю вопрос. Расскажите все, что вы знаете о местонахождении карателя Федора Оспина.

— А ты меня помилуешь? — Лаврентий Петрович облизнулся. — Смотри, девица-красавица, казнишь невиновного — сама сгинешь!

«Бездна! Какой слог!» — поморщилась Саша… и почему-то задала тот же самый вопрос третий раз.

И получила одни угрозы в ответ. И угрозы не только в свой адрес: Лаврентий Петрович вкрадчивым голосом сказал, что в случае вынесения стажером обвинительного приговора пострадают все ее друзья.

— Так что думай, красавица! — Политикан посмотрел на девушку — многозначительно, заискивающе и сально одновременно.

Саша, еле сдерживая отвращение, — на Магистра.

— Решение, Александра, — подсказал тот.

— Но он же ничего не ответил про Федора…

— Про карателя и то, где он сейчас находится, я знаю и так, — фыркнул рысь. — Я вообще не понимаю, зачем ты про него спрашивала. Решение, Саша.

— Сейчас. — Саша, снова призвав Бездну, закрыла глаза.

Увидела гильотину — громадную, сверкающую, висящую на волоске. Готовую сорваться по первому ее слову…

— Виновен! — выдохнула Саша.

Гильотина со свистом пошла вниз.

Рассекла Лаврентия Петровича на две части. Которые прямо на глазах у ошеломленных зрителей превратились в двух визжащих гигантских черно-багровых слизняков, немедленно накинувшихся друг на друга и с дикой скоростью пожравших.

— Глубинные!.. — в священном ужасе прошептал Магистр. — А я-то гадал!.. Но, при всем омерзении… Вот это, я понимаю, у человека финал!.. Вот это финал!..

Еще долго премудрый рысь не мог сказать ничего более осмысленного.

Глава 20, в которой Кондратий Марфович выдвигает ультиматум

— Экзамен сдан. — Магистр наконец пришел в себя. С безмерным уважением смотрел он на Сашу. — К сожалению, у нас не ставят оценок, не то я бы поставил тебе «превосходно».

Девушку поздравляли, обнимали, жали руки. Звеновой стиснул в объятиях: «Ты молодчина, Сашка!» Конопуш, оттерев рослого парня, облизал девушке лицо…

— Спасибо! — Саша от души обняла пса.

И, отвернувшись, украдкой отерлась платком.

— Одного я не могу понять, — Магистр с усмешкой следил за воспитанницей, — почему ты спрашивала про местонахождение Федора Оспина?

— Прасковья попросила, — пожала плечами Саша, — вот и спрашивала.

— Прасковья?! — Подобрался рысь. — Не расскажешь?

Саша, конечно, рассказала: про девчонку с косичками цвета соломы, про черную тучу у нее над головой. И про то, что та полна решимости остаться в «светлых слоях без всяких условий».

— Может, и получится у нее. — Магистр переглянулся с Миларетом. — По крайней мере, упорства у нее было не занимать. Если по теме «Прасковья и ее напутствия» на сегодня все…

— Нет, не все. Про Федора Оспина…

— Ах, это! — с явным облегчением произнес рысь. — Это как раз просто.

По словам Магистра, в лаборатории «Природы магии и человека» Федор Оспин больше не числился. Кондратий Марфович отправил его на переинициацию.

— И когда? — Звеновой опередил Сашу.

— В самый разгар урагана, — уклончиво ответил Магистр.

— А разве так можно? — откровенно удивилась Саша. — В смысле, Федьку же готовили, чтобы он каз… наказывал преступников! Зачем же его на переинициацию-то?

— Он не смог стать карателем прежде, чем ты сдала экзамен, — просто сказал рысь. — А значит, уже не сможет никогда. И это поистине хорошо.

— Но почему? То есть, экзамен я сдала только сейчас, а отправили его…

Саша, умолкнув, уставилась на наставника. Что же это получается? Кондрат — провидец, что ли?

— Да, Кондрат, при всех его недостатках, не слепой, — проникновенно глядя воспитаннице в глаза, сказал наставник. — Он увидел, что ты с этим самым наказанием преступников прекрасно справляешься уже сейчас. Так что по сути он прав.

— И в чем же он прав? — спросил Звеновой. — В том, что Сашка теперь будет иметь дело исключительно с хвостом распределения?

Саша ожидала какой угодно реакции премудрого куратора на эти, полупонятные для нее, уроженки Пограничья, слова молодого ученого. Но тот только улыбнулся:

— А по-человечески? Чтобы все присутствующие тебя поняли.

Звеновой хмуро пояснил: в любом наперед заданном сообществе есть примерно два с половиной процента отпетых негодяев. Таких, на которых пробу негде ставить. Вот как те людоеды. Или Лаврентий Петрович. Или Кондратий Марфович. Вдобавок, в том же сообществе будут два с половиной процента условно говоря «святых». Вот эти пять процентов, по два с половиной с каждой стороны, и относятся у математиков к «хвостам нормального распределения».

— Пойдет. — Магистр с любопытством смотрел на то, как проясняется пониманием лицо дриады. — Только ты, ученый муж, все-таки неправ. Александра не каждый день будет общаться с отпетыми негодяями, а максимум раз в месяц. Это раз. А два… Я тебя, Николай, попрошу… Попрошу не причислять Кондрата к отбросам человечества. Когда-нибудь ты сам поймешь, почему.

Рысь так выразительно посмотрел на Звенового, что тот, уже готовый высыпать порцию новых междометий, не стал этого делать.

— Вот и хорошо. — Магистр удовлетворился реакцией молодого человека на свою ремарку. Произнес с задумчивым видом: — Тем более что Кондрат прав. Каратель Москве, слава Бездне, уже не нужен. Вот, если бы Сашка не прошла стажировку с таким, признаюсь, даже для меня неожиданным успехом, или стала только защитником — другое дело.

На этот раз Звеновой про «хвост распределения», с которым придется иметь дело Саше, промолчал. Спросил о другом:

— И что будет с Федькой?

Все-таки, Оспин был его одноклассником. Пусть они с ним близко не общались, но ведь виделись в Пограничье чуть ли не каждый день. И тут