Нортгемптоне. Отношения между королем и его братом Робертом стремительно портились. Роберт по-прежнему был явно недоволен тем, что его хитростью лишили ренты. В 1104 году старший брат упрекнул Генриха «в том, что тот обманул и ограбил его, подослав королеву, чтобы она лестью выманила у него ренту, когда он находился под воздействием вина»10. Братья готовились развязать войну.

Тем временем герцогство погружалось в хаос. Неразумное правление Роберта истощило терпение нормандских баронов. Воспользовавшись случаем, они подняли восстание и обратились к Генриху с просьбой помочь им совладать с бесталанным герцогом. Это дало королю предлог для вторжения в Нормандию в 1105 году. Высказывалось предположение, что Матильда отправилась в Нормандию вместе с супругом, хотя один источник утверждает, что королева осталась в Англии в качестве регента.

Генрих захватил западную Нормандию и двинулся на восток. Боевые действия и переговоры между братьями продлились несколько месяцев, но ни окончательной победы, ни примирения достичь не удалось.

Во время этой кампании Серло, епископ Се, выступил перед королем с проповедью, громогласно заявив, что мужи, отпустившие «по женской моде» длинные волосы, предназначены для тех, кто «покрылся щетиной греха», а мужи с длинными бородами подобны «козлам, грязные пороки которых позорно перенимают развращенные прелюбодеи и содомиты». Генрих, носивший длинные волосы и бороду, устыдился и позволил епископу лично себя подстричь, после чего придворные поспешно последовали примеру короля11.

Примерно в это же время Ансельм упрекнул Матильду за ее отношение к церквям, которые ей передали в качестве свадебного подарка. Вероятно, он имел в виду высокую ренту для ленников, на которую жаловался Вильгельм Мальмсберийский. Архиепископ был не из тех, кто деликатно подбирал выражения, даже обращаясь к королеве:

Позвольте мне кратко, но от всего сердца поговорить о персоне, которой я желаю возвыситься над земным царством и достичь Царства Небесного. Если бы я услышал о вас что-либо, что неугодно Богу или не сулит выгоды вам, и пренебрег своим увещеванием, сие бы означало, что я не убоялся Бога и не возлюбил вас так, как следовало. Когда я покинул Англию, то услышал, что вы обращаетесь с вверенными вам церквями иначе, чем это полезно для них и вашей собственной души. Я не хочу здесь говорить о том, как вы действуете на основании того, что мне сказали, потому что никто не знает об этом лучше вас. Поэтому я умоляю вас как госпожу, советую вам как королеве и наставляю вас как дочь поступать так, чтобы церкви Божьи, которые находятся в вашей власти, знали вас как мать, кормилицу, добрую госпожу и королеву. Еще раз прошу, советую и увещеваю вас, моя дражайшая госпожа и дочь, не относиться к этому с легкомыслием. Если ваша совесть подтверждает, что вам есть что исправить, поспешите исправить это, чтобы в будущем вы не оскорбляли Бога, насколько это возможно для вас Его милостью. Если вы видите, что в прошлом не справились со своим долгом, вам следует расположить к себе Господа12.

Язвительное письмо архиепископа, которого Матильда глубоко почитала, побудило ее смягчить требования к ленникам13. Ансельм был доволен этим и написал: «Ваше Высочество доставили мне большую радость своим письмом, которое позволило мне возложить на вас добрые надежды. Ибо за смиренным принятием неодобрения и увещеваний обычно следует стремление к лучшему. Поэтому я благодарю Бога, который дарует вам добрую волю, о которой вы пишете в вашем ответе ко мне, и благодарю вас за то, что вы питаете ее с нежной любовью».

Касательно своего возвращения в Англию, на которое уповала Матильда, Ансельм сообщил следующее: «[Вы] достаточно ясно, с благочестивой и нежной любовью дали понять, что желаете моего возвращения в Англию. Но я не вижу, чтобы тот, в чьей власти было бы позволить мне вернуться, если только на это распространяется власть человека, пребывал в согласии с волей Божьей, а моей душе не на пользу перечить воле Господа. Боюсь, он слишком поздно осознает, что сбился с правильного пути, презрев Божий совет и последовав совету князей, которого не признает Господь. Однако я уверен, что однажды он это осознает»14.

В августе Генрих вернулся в Англию, полный решимости отобрать Нормандию у Роберта и править ею самостоятельно. Чтобы найти средства на продолжение войны, он обложил непосильным налогом женатое духовенство. Ансельм ввел для английских священников обет безбрачия, отлучив от церкви всех, кто отказался расстаться с женами. Генрих строго следил за соблюдением этого закона. В 1105 году во время королевского шествия «в разгар кампании вымогательства двести священников босиком подошли к королеве, умоляя вмешаться» и просить короля снизить налоги. Матильда, очевидно, испытывала страх перед мужем. «Она была так тронута сочувствием, что расплакалась, но побоялась вмешаться»15. Возможно, ее влияние пошло на убыль. Этому могли способствовать поддержка, которую королева оказывала Ансельму, а также отсутствие между супругами интимной близости. Вероятно, Матильда также не одобряла нападения Генриха на земли ее крестного отца Роберта16.

Генрих и Матильда встретили Пасху 1106 года в Бате, а в начале лета отправились в поездку, маршрут которой пролегал через Эйлсбери в Бакингемшире, где у короля был дом, Кингз-Бург, рядом с церковью17. В июле Генрих уехал в Нормандию, вновь назначив Матильду регентом, как среди прочих советовали ему Роберт Блот, епископ Линкольна, и Роджер, избранный епископ Солсбери.

В августе 1106 года Генрих примирился с Ансельмом, к великой радости Матильды. Король согласился уступить церкви право на инвеституру, а духовенство обязалось принести монарху оммаж за свои мирские владения. Решение, которое всех устроило, предложила Адель, сестра короля и графиня Блуа.

Болезнь помешала Ансельму вернуться в Англию, и Матильда выразила ему свою тревогу в четвертом сохранившемся письме: «Своему дражайшему господину и отцу, архиепископу Ансельму, Матильда, королева англичан, желает крепкого и доброго здравия. Скорый приезд вашего святейшества сулил мне сладость долгожданной радости. Велики были радость и утешение, которые вы собирались мне даровать. Тем горше было разочарование одинокой печали, постигшее меня, когда вашему приезду помешала болезнь. Зная о вашей отцовской привязанности ко мне, я с жалобными рыданиями умоляю, чтобы вы, если ваша забота обо мне еще не полностью рассеялась, как можно скорее положили конец моей тревоге за ваше здоровье, передав весточку через посыльного. Я немедленно возрадуюсь либо вашему и моему здравию, либо – да не допустит этого Господь в своей милости – стойко перенесу удар нашей общей судьбы. Пусть пресвятое всемогущество Господа наделит вас здоровьем. Аминь»18.

Вскоре Ансельм получил еще одно тревожное письмо: «Своему самому