– У меня военный совет, шевалье, – надменно заметил он. – Ваши новости могут подождать до утра?

– Никак нет, мой принц. – «Они, конечно, могут, а вот пуля не подождет».

– Всем-то я нужен, все от меня чего-то хотят, – сварливо пожаловался герцог ближайшему подсвечнику. – Ладно, господа, раз уж шевалье де Виллеру так не терпится... Выйдите.

– Но мой принц... – начал л'Опиталь.

– Вы слышали мой приказ, маршал, выйдите.

– А мне и так пора, – заметил Гассион. – В Рокруа нас ждут.

– Прогуляйтесь на вражеские позиции, Жан, – махнул рукой герцог. – Я знаю, это вам доставит удовольствие.

– Все во славу Франции, – хмыкнул Гассион и вышел. За ним, ворча, потянулись остальные. Теодор не сомневался, что неприязнь офицеров ему обеспечена: он посмел ворваться посреди совета и потребовать аудиенции, и герцог ему потакает. Такое не забывается.

– Что же за известия вы привезли, шевалье? – осведомился герцог Энгиенский. – И отчего вы не в родном поместье, куда я вам приказал отправляться?

Теодор в очередной раз пожалел, что не привез записки от герцогини де Лонгвиль. Отъезд из Парижа был столь поспешным, что Анна не успела написать письмо она точно объяснила бы брату ситуацию лучше.

– Ваше высочество, – начал Виллеру, – один из ваших офицеров – предатель. Мы выяснили, что он намерен убить вас.

– Предатель? Опять вы за свое! – расхохотался молодой человек. – В моей армии нет предателей. Вам померещилось.

– Несколько дней назад люди, связанные с этим человеком, пытались убить меня и аббата де Вильморена на темной парижской улице, – излишне резко сказал Теодор. – Еще раньше покушение было совершено на меня одного, погиб хороший человек. Я не думаю, что несколько трупов можно обозначить словом «померещилось». Мы поймали одного из заговорщиков.

Герцог перестал улыбаться, взял бокал и отхлебнул вина.

– Ну и кого вы подозреваете в нечистых помыслах? Кого вы поймали?

– Дени де Роже. Он пытался меня убить и признался, что на вас готовится еще одно покушение. И исполнитель – шевалье де Жирарден, ваше высочество. Ведь он вернулся в ставку?

– Поль де Жирарден? Да, он вернулся. Он был в плену, но бежал. – Герцог удивленно покачал головой. – Вы ошиблись, Теодор, он не может быть предателем. Виконт де Жирарден – верный слуга короны и мой слуга.

– А что вы скажете о Дени де Роже? – прищурился Виллеру. Герцог был известен своим безрассудством, однако сейчас он слишком беспечен. Теодор надеялся, что Людовик серьезнее отнесется к его словам.

– Дени де Роже... – У герцога была великолепная память, он, похоже, даже солдат всех знал по именам. – Некоторое время назад он уехал в Париж. Кажется, получил письмо из дому.

– В начале весны он руководил нападением на меня, когда я ехал домой, в Лимож. В ту ноябрьскую ночь, когда на нас напали здесь, – Теодор приподнял правую руку, чтобы герцог припомнил получше, – шевалье де Жирарден предлагал мне поменяться караулами. Я не согласился. Позвольте мне рассказать, что мы узнали, мой принц.

– Хорошо. – Герцог нахмурился.

Теодор изложил все, что знал о заговоре. Рассказ получился недлинный, но весьма насыщенный. Помрачневший герцог отставил кубок и слушал внимательно.

– Я все равно не могу поверить, – заметил он, когда Теодор закончил. – Нет, нет, только не Жирарден. Он храбрый офицер и не раз доказывал свою преданность. Роже из страха соврал вам, Теодор, очернил честного человека.

– Ваше высочество, я прошу, возьмите Жирардена под стражу.

– И не подумаю. – Герцог поднялся. Он был ниже Виллеру, но смотрел всегда свысока. – Завтра, в крайнем случае послезавтра, я дам сражение и выиграю его. После – посмотрим. Я не люблю заговоры и интриги и не хочу слышать о них сейчас. Потом, потом.

– Мой принц, потом может быть поздно.

– Оставьте при себе эти страшные сказки! Даже если заговор существует, меня не посмеют убить. Не сейчас, когда решается судьба Франции.

Он действительно верит в это, понял Теодор. Черт! Он так надеялся на благоразумие герцога, и, как выяснилось, зря.

– Именно сейчас, ваше высочество, чтобы доказать всем, что вы не непобедимы.

Зря он это сказал: герцог мгновенно вспыхнул, как сухая вязанка хвороста, брошенная в костер.

– Я не дам врагам ни повода, ни возможности. Разговор окончен, шевалье.

– Мой принц...

– Ступайте. Если желаете, оставайтесь в лагере, могу даже дать вам отряд: мне сейчас как никогда нужны опытные офицеры.

– Благодарю за честь, мой принц. Вы позволите сопровождать вас?

– Хотите меня охранять? Что ж, это ваше дело, а я, помня ваши умения, не откажусь. Но ваше беспокойство напрасно. Вот увидите, никто не посмеет тронуть меня. – Герцог снова сел в кресло и махнул рукой, сигнализируя об окончании аудиенции.

Виллеру поклонился и вышел. Что еще он мог сделать?

Теодор не возвращался достаточно долго, и Камилла почти уснула после вкусного ужина и под вкрадчивый голос графа де Монро, развлекавшего ее светскими историями. Анри – тот откровенно спал, сидя за столом и положив голову на руки. Но когда в палатку вошел мрачный Теодор, Вильморен мгновенно встрепенулся.

По лицу шевалье Камилла сразу поняла, что неприятности не кончились, скорее, только начинаются.

– Он не стал слушать? – спросила она.

– Хуже. Он выслушал и снова не поверил. – Виллеру тяжело опустился на скамью. Граф де Монро сочувственно поцокал языком и налил Теодору вина. Он залпом опустошил кубок, и граф немедленно плеснул еще. – Габриэль, вы не просветите меня вкратце, что происходит? Я должен хотя бы в общих чертах представлять диспозицию.

– Охотно. – Граф вертел в унизанных перстнями пальцах бокал. – Сегодня – вернее, уже вчера – утром к нам прибыли гонцы с известием о смерти короля и приказом не начинать никакого решительного дела. И тут же прискакал гонец из Рокруа: дон Франческо времени даром не теряет. Герцог, вопреки приказу, велел выдвинуться на позиции. Утром он выстроит войска, и будет битва. У нас пятнадцать тысяч человек пехоты и семь тысяч конницы. У дона Мелло двадцать восемь тысяч человек, да еще и генерал Бек, говорят, стоит где-то неподалеку.

– Я успел немного услышать на совете. – Теодор потер лоб. – Гассион сейчас отправился в Рокруа с припасами и на разведку. Л'Опиталь, его прихвостни и д'Эспенан настаивают на отступлении, но герцог их не слушает.

– И правильно делает! О, слышали бы вы, как они ругались днем. Видите ли, после вашего отъезда я немного присматриваю за герцогом, а он мне не отказывает в этом удовольствии.

– Значит, вы его охраняете?

– Далеко не всегда, но часто. Так вот, о сегодняшнем. Я нюхал ромашки неподалеку от шатра, меняя караулы, и слышал все до последнего словечка. Л'Опиталь даже грозился подать в отставку, если его высочество не оставит свою безумную затею. Его высочество не оставил, и л'Опиталь остался с носом. В отставку не подал, духу не хватило. Сдает. – Глаза графа загорелись мальчишеским блеском. – Испанцы обнаглели, Теодор, давно пора поставить их на место.