Убедившись, что Сергей дочитал до конца, Гена забрал бумагу, спрятал ее в чемоданчик и посмотрел на Сергея, вопросительно подняв брови.

— Слушай, Гена, — сказал ошарашенный Сергей, — а что это мы тут сидим? Поехали ко мне, выпьем по рюмочке.

Гена одобрительно кивнул и закрыл чемоданчик.

На квартире Гена, время от времени позвякивая ложкой по стакану, провозился намного дольше. Наконец, захлопнув чемоданчик, сказал:

— Здесь чисто. Но все равно имей в виду — в любое время могут поставить. Так что деловых разговоров лучше не вести. Чаем угостишь?

— А кто может поставить? — спросил Сергей, наливая чай.

— Кому нужно, тот и может, — содержательно ответил Гена, прихлебывая горячий напиток. — Там, в конторе, хозяин поставил.

— Откуда знаешь?

— От верблюда. Там самодел стоит, у него дальность — из одной комнаты в другую. Так что, кроме хозяина, больше некому.

— А может мне его отодрать и выкинуть?

Гена, прищурившись, посмотрел на Сергея.

— Ну ты даешь! Они тебе тут же другой вдудолят. Да еще сообразят, что ты в этих делах кумекаешь. Тебе это надо? Так что не вздумай. Живи как жил. Только аккуратно.

Вернувшись в офис, Сергей наткнулся на Леву.

— Я слышал, к тебе тут приходили, — радушно сказал Лева, обнимая Сергея за плечи. — Старый приятель?

— Отдыхали как-то вместе, — осторожно ответил Сергей. — Ну что, будем сегодня трогать Еропкина за вымя?

Рабочий кабинет Еропкина потрясал. Судя по всему, раньше здесь был актовый зал. Теперь же сцену убрали, кресла вынесли, стены выкрасили под мрамор и выделили несколько помещений: в одном у Еропкина размещались диван и два кресла, во втором — барная стойка и тоже два кресла, в третьем — тренажеры, а в четвертом — душ, унитаз, биде и утопленная в полу ванна с гидромассажем. Фойе актового зала превратилось в приемную, в которой трудились три девицы в легких полупрозрачных платьицах, а еще две сидели просто так и ничего не делали.

Еропкин вышел навстречу гостям, покинув свой письменный стол из карельской березы. На хозяине была ослепительная белая рубашка, рукава которой застегивались на массивные золотые запонки, яркий галстук с золотым же зажимом, бархатные, шоколадного цвета, штаны и, несмотря на теплую погоду, меховая безрукавка, из кармана которой свешивалась и исчезала где-то в кармане брюк золотая цепь. На ногах были домашние меховые тапочки.

Обнявшись с Левой и крепко пожав руку Терьяну, Еропкин усадил гостей на расставленные вокруг журнального столика козетки, а сам устроился в кресле напротив.

— Такие вот дела, — произнес он, разглядывая Сергея и улыбаясь. — Столько лет не виделись. Хорошее было время, правда? У нас ведь с тобой тогда какая-то штука произошла, — он пощелкал пальцами. — Уж не помню, из-за чего. Бабу, что ли, не поделили? Ну так это мы теперь спокойно можем урегулировать. Чтоб проклятое прошлое, понима-аешь, не угнетало. Видал в приемной? Хочешь, бери любую. Хоть сейчас. Не нравятся — ща позвоню, еще десяток прилетит. А?

— В другой раз, — сказал Сергей. — Прошлое не угнетает.

— Хорошо, — легко согласился Еропкин. — А я вот помню, ты раньше еще книжками интересовался. Точно? Я тоже, понима-аешь, пристрастился последнее время. Библиотечку собрал. Надо, чтобы ты посмотрел как-нибудь. Правда, у меня все на старославянском. Придешь, понима-аешь, вечером с работы, откроешь что-нибудь, сразу, понима-аешь, успокаиваешься. Ты как насчет старославянского?

— У меня со старославянским проблемы, — чистосердечно признался Сергей, почему-то вспомнив историю с писателем Оливером Твистом. — А ты здесь здорово устроился.

Еропкин оживился, оставил литературную тему и начал рассказывать о своих планах. Слушая его, Сергей с удивлением осознал, что Еропкин произносит очень осмысленные вещи. Поминутно вставляя свое «понима-аешь» и матерные слова, тыча в Сергея и Леву жирным пальцем, шмыгая носом и почесываясь, он говорил о строительстве нового корпуса станции, договорах с мэрией, организации продажи машин, головокружительных схемах кредитования.

— Такие, бля, дела, — закончил он. — На все про все два, максимум три года. Этот бизнес на полсотни лимонов потянет, клянусь. А надо-то всего два, на раскрутку. Чего вы там, в Москве, жметесь? Я Платону говорил — у меня тут уже инвесторы, как мухи, крутятся. Хочешь, говорю, я инфокаровские сорок процентов обратно выкуплю? Триста штук кладу не глядя. Нет, говорит, будем работать вместе. А чего тянуть? Лето же уходит. Если я сейчас стройку не начну, зимой это все в копеечку влетит. Вот ты приехал, прими решение. Или Платону доложи, пусть он там почешется. Понял мою мысль? Ну, мы тут все свои, так ты имей в виду — ежели Платон перечисляет, к примеру, до первого числа два лимона, один процент твой. Двадцать штук. Тут же наличными отстегиваю. Или в долю тебя возьму, в акционеры. Это как захочешь. Да ты не жмись, я ж тебе не взятку даю. Все ведь для общего дела, для того же «Инфокара».

— Рано это обсуждать, — осторожно сказал Сергей, не желая начинать с Еропкиным дискуссию о мировоззренческих принципах. — То, что ты рассказал, у тебя где-нибудь написано? Я бы хотел посмотреть. И бизнес-план тоже.

— А как же! Танька! — крикнул Еропкин. — Зайди быстро!

Впорхнувшая из приемной Танька, повинуясь взгляду Еропкина, встала рядом с Сергеем, прижалась к нему горячим бедром, открыла блокнот и приготовилась записывать.

— Значит, так, — начал командовать Еропкин. — Все материалы по проекту забери у Михалыча, пусть принесут бизнес-план, потом эту папку… ну которую у архитектора взяли… еще баланс, договора… потом вспомню, еще скажу. Соберешь все и отдашь вот господину Терьяну. Поняла? И поможешь ему разобраться. Как следует поможешь. И чтоб все, что ему нужно — ксерокс там или еще что, — молнией. Мне этот человек очень нужен. Поняла?

Танька замахала ресницами, бросила на Сергея многозначительный взгляд и удалилась.

— Так, — сказал Еропкин, выудив из кармана золотую цепь, к которой был прикреплен золотой хронометр. — Мне на массаж надо. Давайте, мужики, на вечер что-то решать. Предлагаю в восемь часов. Лева, помнишь место, где мы в прошлый раз были? Вот туда.

— Он и вправду хочет откупить инфокаровскую долю за триста тысяч? — спросил Сергей, когда они со Штурминым вышли на улицу.

— Да ты что! Откуда у него деньги?! Это все ля-ля. Рассказывает красиво, правда? Я уже третий раз слышу. Интересно, что он все это действительно может. Сколько при этом украдет — другой вопрос.

— А куда он нас вечером ведет?

— Нормальная совковая забегаловка. По салатику. По шашлычку. Будем пить водочку. Оркестр играет. Для нашего гостя из солнечного Магадана. Танцы.

В ресторан Еропкин, к удивлению Сергея, заявился все в тех же домашних тапочках. Перехватив взгляд Терьяна, Еропкин пояснил: