Но Анассо ни разу не спросил его мнения, а Стиксу хватило ума не лезть с советами. За последнюю сотню лет хозяин сделался весьма непредсказуемым в своих настроениях. Кое-кто из слуг поплатился жизнью за то, что осмеливался подать голос, когда его не спрашивали.

Стикс замедлил шаг, приближаясь к огромной спальне. Какие перемены произошли за эти сто лет! Слишком многое изменилось.

Тяжелая болезнь, поразившая хозяина. Дамокл, отравивший все вокруг своим присутствием. Обман, который он, Стикс, вынужден был терпеть ради общего дела.

Уже не в первый раз он спрашивал себя, почему остается здесь. Он принес клятву, и его слово было словом чести. Но настали дни, когда он чувствовал, что его честь запятнана.

— Стикс?

Заслышав тихий, режущий ухо голос, он невольно расправил плечи. Собравшись с силами, вошел в спальню, главным предметом обстановки которой была огромная постель.

В камине ревел огонь, жар грозил опалить его кожу и делал почти невыносимым тяжелый запах гниющей плоти. Но Стикс не дрогнул, направляясь к постели, в которой лежал вампир, его хозяин.

Некогда огромное могучее тело ссохлось и скрючилось, и теперь вампир, могущественнейший из всех, живущих на земле, был похож на мумию. У него выпадали волосы, и на голове виднелись проплешины воспаленной кожи. Он напоминал мертвеца и издавал запах мертвечины, но только дурак мог бы вообразить, что он слаб. Его черные глаза сверкали, выдавая присутствие в этом теле коварной и опасной силы.

Подойдя к постели, Стикс низко поклонился:

— Мой господин, вы хотели меня видеть?

На изможденном лице появилась слабая улыбка.

— Ах, Стикс! Я слышал, что ты привез Вайпера и очень скоро он призовет сюда мою Шалотт.

— Да, господин.

— Я бы предпочел сразу заполучить демона, но ты все равно хорошо потрудился. Впрочем, как всегда.

— К сожалению, похоже на то, что моих стараний не всегда достаточно. — Он знал, что его голос звучит натянуто, но что тут поделаешь?

— Какая скромность! Но в твоем голосе я слышу… — Он пронзил Стикса взглядом: — Надеюсь, ты не сожалеешь?

— Я бы не хотел причинять боль другу.

— Полагаю, ты говоришь о Вайпере? — тихо спросил Анассо.

Стикс замер. Получив приказ захватить Вайпера и Шалотт, он был решительно против и даже затеял ожесточенный спор. Разве они сражались не за то, чтобы положить конец именно такого рода предательству среди вампиров?

— Да. Его честь безупречна. Вайпер не заслуживает, чтобы с ним обращались подобным образом.

Анассо вздохнул:

— Мой старый друг, тебе известно — я был бы рад принять Вайпера как брата, если он поможет нам получить Шалотт. Он уже воспользовался амулетом?

— Нет. — Стикс поморщился. — Он… питает к демону чувства.

— Жаль. — Старый вампир погладил малиновый бархат своего одеяния, как бы находясь в глубокой задумчивости, но от Стикса не укрылся мрачный огонь в его глазах. — Как и тебе, мне претит причинять боль одному из наших соплеменников. Но к сожалению, мы не имеем права колебаться. Шалотт почти у нас в руках. Вайпер должен воспользоваться амулетом.

— А если он откажется?

— Я имею все основания надеяться, что Вороны сумеют его переубедить.

— Вы отдали приказание применить пытки?

— Это было твое решение, Стикс, не мое, — мягко напомнил Анассо. — Я предлагал куда менее… хлопотные способы решения проблемы.

Лицо Стикса окаменело.

— Убить Вайпера и силой привести демона? — спросил он с едва скрываемым отвращением.

Темные глаза сверкнули, а затем вампир старательно придал своему лицу выражение безграничного терпения.

— Жестокое обвинение, сын мой.

— Как еще это назвать?

Анассо беспомощно махнул костлявой рукой:

— К сожалению, великое дело не обходится без жертв.

Стикс покачал головой:

— Красивые слова не могут затмить омерзительной сути.

— Полагаешь, я не испытываю сожаления, сын мой? Я изменил бы прошлое, будь это в моих силах. Только я виноват, что мы оказались в столь плачевном положении.

И поделом, сказал себе Стикс. Собственная слабость подвела Анассо. Его страсть к запретным удовольствиям, способная погубить благородного вампира.

— Я это понимаю, мой господин.

Анассо уловил нотку неодобрения в голосе собеседника и слегка нахмурился.

— Вероятно, ты считаешь, что следует отпустить Вайпера и Шалотт разгуливать на свободе? Но без нее я неминуемо умру.

— Должны быть другие средства.

— Я испробовал все, что можно, даже пил омерзительные отвары, которые подсовывал мне бес. — Старший вампир внезапно рассердился. — Только кровь Шалотт может остановить болезнь!

— Шей, — тихо сказал Стикс.

— Что?

— Эту Шалотт зовут Шей.

— Ну да, разумеется. — Старший вампир окинул его долгим задумчивым взглядом. — Стикс?

— Да, господин?

— Я пойму, если ты передумаешь. Я поставил тебя в безвыходное положение и очень сожалею об этом. — Он коснулся руки Стикса своей бессильной рукой. — Ты должен знать, что твои вера и преданность значат для меня больше, чем сама жизнь.

У Стикса защемило в груди.

— Вы очень добры, мой господин.

— При чем здесь доброта? — На бесплотных губах появилась слабая улыбка. — Ты помнишь, как мы впервые встретились?

— Насколько я помню, я сражался со стаей оборотней.

Спертый воздух задрожал от его тихого смеха.

— И ты сообщил, что мне придется ждать своей очереди, чтобы погибнуть от твоей руки.

Стикс поморщился:

— Я был тогда молод и заносчив.

— А помнишь, что я ответил?

Стикс медленно отвернулся и уставился в огонь, жарко горевший в мраморном камине. Не такой он глупец, чтобы не понять, к чему клонит Анассо — заставляет вспомнить тот самый день, когда он, Стикс, принес клятву. А заодно, что не менее важно, напоминает о деле, которое сплотило обоих.

Дело, которое выше личных привязанностей.

— Вы сказали, что хотите остановить реки крови, — ответил он бесцветным голосом. — Написать судьбу расы вампиров на звездах. Объединить нас, чтобы из хаоса создать величие. А затем предложили стать вашим соратником.

— Моим соратником, Стикс, но не слугой. — Последовала точно рассчитанная пауза. — Я хочу, чтобы решение исходило от тебя, сын мой. Если ты думаешь, что лучше всего отпустить Вайпера и Шалотт, именно так мы и поступим.