Китайские войска переправились через Ялу из Маньчжурии, и в конце июля другое подкрепление отправилось в Инчхон на борту зафрахтованного английского парохода «Гаошень». Он был перехвачен у корейского побережья японскими крейсерами под командованием капитана Того Хэйхатиро, который отогнал его военный эскорт и затем потопил транспорт с 1200 военнослужащими.

Япония вела необъявленную войну. Формальное открытие военных действий было отложено до августа. В японском парламенте больше не было колебаний. Когда он собрался в Хиросиме, почти в тени ставки, специальные ассигнования в 150 миллионов иен были одобрены без обсуждения.[241] Японцам потребовалось несколько дней, чтобы очистить окрестности Сеула от противника. Спустя шесть недель генерал Ямагата за один день захватил Пхеньян, открыв дорогу к маньчжурской границе.[242]

В сентябре два флота встретились в устье реки Ялу в величайшей за все предшествовавшие времена битве бронированных кораблей. Сражение носило односторонний характер: китайцы потеряли четыре крейсера. Правда, их два главных корабля ускользнули через залив в Вэйхайвэй. Полностью господствуя в Желтом море, Япония высадила вторую армию у Порт-Артура, который пал в ноябре. Японские наземные войска нанесли удар через Южную Маньчжурию в направлении Великой стены и Пекина, в то время как японский флот полностью блокировал зимой Вэйхайвэй с целью уничтожения станового хребта китайского военно-морского флота — броненосцев «Динъюань» и «Чжэнъюань». Оба были потоплены торпедами, и после сдачи военно-морской базы адмирал Дин, спасая свою честь, покончил с собой. Незадолго до этого японцы оккупировали Формозу и Пескадорские острова.

Ито мог диктовать условия мирного договора, который был заключен в апреле 1895 г. в Симоносеки, японском порте напротив Кореи. Ли Хунчжан согласился выполнять функции китайского специального представителя.[243] Китай признал полную независимость Кореи — первопричину войны. Кроме того, он уступил Формозу и Пескадорские острова, согласился выплатить контрибуцию в 200 миллионов серебряных таэлей, или лянов. В следующем году был подписан торговый договор, согласно которому Японии был предоставлен статус «наиболее благоприятствуемой нации» и Китай открыл для внешней торговли Ханчжоу, Сучжоу и речной порт Чунцин. Наиболее унизительной статьей договора была уступка Японии Ляодунского полуострова, «пистолета, направленного на Пекин» — всего в 200 милях (322 км) от столицы.

Во время конфликта Ли обратился за помощью к Западу. Великобритания промолчала и индифферентно отнеслась даже к потоплению парохода «Гаошень». Ее отношение резюмировало в июне английское периодическое издание «Сент-Джеймс газет» в передовой статье: «Мы ничего не проигрываем, если [поражение] откроет Китай для иностранной торговли; у нас… есть возможность извлечь максимальную выгоду, несмотря на соперничество Йокогамы и Токио».

Однако Россия проявила большой интерес к переговорам в Симоносеки и попросила другие европейские державы обменяться мнениями с министром финансов России графом Витте. 23 апреля Германия и Франция присоединились к России, направив идентичные дипломатические ноты МИД Японии, в которых они потребовали возвращения Японией Китаю Ляодунского полуострова.

Этот шаг западных государств вызвал возмущение в Японии, которое продолжалось целое поколение. Война Японии против европейской коалиции была невозможна, и международная конференция, подобно Берлинскому конгрессу, могла бы привести к полной ревизии условий договора. Ито решил удовлетворить требования трех держав: согласно поправке в протоколе Япония вернула Ляодунский полуостров, но увеличила контрибуцию на 30 миллионов долларов. Вэйхайвэй должен был оставаться оккупированным до завершения выплаты контрибуции.

Мир был поражен самоотверженностью и энергией японского народа, его великолепной организацией и быстрой, сокрушительной победой и не менее — его дисциплинированным и цивилизованным поведением.[244] Китайская империя была унижена тем, что японские потери в войне были меньше потерь, причиненных небольшим княжеством Сацума.[245] Революция Мэйдзи достигла своей моральной цели — возвысила преданность членов кланов, дух «сорока семи ронинов» до почитания императора и национального патриотизма. Добившись победы над Китаем, нация стояла на пороге величия. Никакой компромисс не казался возможным между вооруженной экспансией и подчинением Западу. Внутренним фактором усиления мощи Японии была индустриализация. Во внешнеполитическом плане Япония, опираясь на торговлю и военный союз, была полна решимости противостоять любому противнику.

Однако она сделала опасный вывод о том, что война приносит прибыль. Контрибуция по Симоносекскому договору превышала национальный бюджет почти в четыре раза. Она покрыла расходы на военные операции и строительство имперского флота и давала возможность обеспечить иену золотом. Военная олигархия одержала победу: вынужденное возвращение Ляодунского полуострова Китаю лишь укрепило ее престиж, так как договор открывал перспективу возобновления борьбы — на этот раз против царя. Энергичные и активные генералы заняли должности военного и военно-морского министров — практика, которая со временем должна была привести к замене гражданской власти в государстве военной.