И вот теперь непонятно было, стоило ли это делать.

– Спокойно, – уговаривала я саму себя, все в порядке. – Виктория просто переехала в подвал, чтобы скрыть ото всех свою беременность, не нужно выдумывать то, чего нет.

Вот только что-то все же было.

Нечто неуловимое в ее поведении, и обрывок фразы на тот случай, если вдруг со мной что-то случится, когда-то вскользь сказанный Викторией, всплыл в памяти: «Миртл, пойдешь жить ко мне?!»

Я вдруг представила, что бы случилось, погибни я тогда в том озере.

Миртл стала бы свидетелем моей смерти, и куда бы фее пришлось деваться?

Только искать нового покровителя, а тут она – Виктория Гемахолд, щедрая и добрая.

С этими мыслями я ворвалась в подвальную комнату, молясь обоим руркам, чтобы я оказалась неправа.

– Миртл! – позвала я. – Миртл!

Но ни феи, ни Виктории.

Никого!

– Рурки, пусть она еще будет с Рэкшором в лазарете! – Во мне очнулась вялая надежда, что Миртл просто еще продолжает дрыхнуть там, но и это чувство тут же испарилось, стоило только опустить взгляд на пол.

Дрожащими пальцами я подняла с пыльного ковра маховое фейское крыло.

Полупрозрачное и безжизненное.

Миртл похитили.

Рыдать и убиваться не было времени, я сжала в руках крылышко и бросилась в единственное место, где мне могли помочь.

К Рэкшору, в лазарет! Два часа почти прошли, надежда была только на чудо, что он все еще там.

Но мысли мои мчались быстрее меня.

Нас запутала мнимая беспомощность Виктории: несчастная беременная от каторжника, она строила из себя жертву, и я верила. И не только я.

Даже Рэкшор верил, клятый амулет на шее вампирши не давал ему прочесть ее мысли.

А дальше мы лишь путали причину со следствием. Виктории нужна была моя смерть, чтобы Миртл ушла к ней добровольно. Она ведь втиралась к фее в доверие с первого дня.

Я должна была погибнуть в озере, куда меня заманивали лжееноты, но не случилось. В панике Миртл полетела за помощью, но не к Виктории, как та рассчитывала, а случайно наткнулась на Рэкшора. А когда тот меня спас и Миртл не явилась в рассчитанное время, вампирша вышла в сад сама. Якобы переживая, и выследила нас до домика профессора.

Виктория играла так убедительно, что не верить ей было сложно – она ведь даже хотела помочь в поисках убийцы ректора. Какая же я глупая…

Виктория все время кичилась тем, что Артемиус был дружен с ее семьей и даже служил им. Что, видимо, не было такой тайной, если она рассказывала это столь открыто. А как она его притворно жалела…

Я добежала до дверей лазарета, охрана отсюда уже была снята, и я толкнула двери. Ворвалась внутрь, и паника вновь охватила все тело.

Рэкшора уже не было.

Он был явно на пути к дворцу. В ловушку, потому что только сейчас, когда я сжимала в руках крылышко Миртл, поняла, зачем кому-то нужны крылья.

– Рье Вокс, – раздался голос позади, – может, подскажете, по какой причине вы мало того, что не на занятиях, так еще и соврали коменданту, что я в курсе про форму?

Я обернулась и увидела Мефисту. Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть ее.

– Это неважно, – бросилась к ней. – Миртл похитили, и я знаю кто. И даже знаю зачем. Оборотней не поймали, это была ловушка! Вы должны помочь. Это все Виктория! Гемахолд!

Кристофф

Карета остановилась у ступеней дворца, я выпрыгнул из нее и поспешил в замок.

Допрос уже наверняка шел, и хоть я безнадежно опоздал, мне хотелось узнать причины.

– Кристофф! – раздался за спиной голос матери, и я невольно закатил глаза к потолку.

Только ее сейчас не хватало.

Обернулся.

Она явно гуляла по саду, когда приехал я, и теперь спешила по ступеням догнать. Рядом с ней поднимался высокий мужчина в слишком широкополой шляпе для этого времени дня. Она почти полностью скрывала его лицо, лишь седые волосы проглядывали наружу.

Узнал его я, лишь когда они с матерью подошли ближе.

– Герцог Гемахолд, – поприветствовал я. – Неожиданно вас тут увидеть. Днем!

– Обстоятельства, – ответил он, делая небольшой поклон. – Ваша мать пригласила.

Я бросил короткий взгляд на леди, породившую меня. Вид она имела победный, будто мы сейчас не на лестнице стояли, а ей лично из рук короля вручают орден за заслуги перед королевством.

– Когда я узнала, что ты будешь сегодня во дворце, то тут же отправила приглашение герцогу. Вы должны побеседовать о свадьбе. Конечно, на чаепитии Виктория вела себя несдержанно, но я не обидчива и уже простила ее.

Я еще раз закатил глаза к небу.

Видит рурк, я не хотел этого.

– Матушка, мы, кажется, уже говорили об этом. Свадьбы не будет. Лорд Гемахолд, прошу не принимать это на свой личный счет. Ваша дочь – прекрасная партия во всех смыслах, но…

Лицо вампира приобрело острые черты. Не привык он, что с ним разговаривают в таком резком тоне.

– О каких но может быть речь? Два сильнейших Дома готовы породниться…

– Не готовы, – прервал его я. – Ее ребенок выступает некоторой помехой.

Лицо моей матери вытянулось.

– Какой еще ребенок? – охнула она.

– Нет уже никакого ребенка, – прорычал вампир. – И какая, в сущности, разница, что было у Виктории в прошлом? Когда это мешало хорошему договорному браку?

Я склонил голову набок, вот это уже интересный контекст разговора, неожиданный.

– То бишь вы знаете про беременность.

– Ее бывшую беременность! – надавил герцог. – Девочка запуталась, бывает. Совершила ошибку, которая давно исправлена. Кому, в конце концов, сейчас нужны девственницы, это никогда не было проблемой. Я приказал вытравить плод, едва узнал о случившемся.

– Да вы что? – еще раз с поддельным изумлением спросил я. – Тогда у меня для вас сюрприз.

Возможно, я в тот момент поступал ужасно, подставляя девушку, но скоро ее живот и так стал бы заметным. Дольше, чем сейчас, она скрывать все равно бы не смогла. Не я, так еще кто-то.

Зато теперь становились понятны причины, почему она так скрывала свое положение от отца.

Тот был уверен, что избавился от нежелательного внука.

– Так что вы скоро станете дедушкой, – поздравил я. – Ну и найдите все же настоящего отца. Ребенок вряд ли будет вампиром. Когда он родится, вам придется передать его родственникам в родной Дом.

Мои слова, похоже, выбили герцога из колеи окончательно. Никогда бы не подумал, что вампиры могут бледнеть еще сильнее, чем положено природой.

– Какой позор, – едва слышно прошептал он, разве что за голову не