Желая подбодрить, Кэдмон потрепал ее по руке.

— Не беспокойся, уверен, это испытание ты переживешь.

Затем, не желая задерживаться на том, что испытание по самой своей природе является чем-то нелегким и утомительным, он взял карандаш и лист бумаги.

Хотя Кэдмону уже много лет не приходилось иметь дело с текстами на среднеанглийском языке, он достаточно быстро разобрался с архаичными написанием и фразеологией, допустив всего несколько мелких ошибок.

— Будем надеяться, так текст будет более понятен, — наконец сказал он, протягивая бумагу своей спутнице.

Взяв листок, Эди поднесла его к лицу на расстоянии вытянутой руки и, беззвучно шевеля губами, прочитала перевод.

Безжалостный западный ветер дул со стороны города Соломонова, злорадно распевая,

Но призрачный огонь последовал за ним смертоносной бурей.

Кающийся в своих грехах, обманутый пастырь покаялся,

Затем устремился домой, оставив на святых берегах неправедно полученное сокровище.

Из Иерусалима отряд рыцарей выехал в земли неверных,

Каждый из них хотел поживиться за счет другого на Ездрилонской равнине.

Они сражались насмерть, победу одержал достойнейший рыцарь

И, проявив доблесть, забрал святой ковчег.

Этот достойный рыцарь вернулся из далеких земель в Англию.

Он принес сундук и сверкающее золото в град, где родился.

Открыв глаза, он увидел страшную чуму, которую накликал,

И когда несчастный это увидел, его смерть явилась заслуженной.

Верный гусь скорбно оплакал всех мертвых.

Я не знаю, как такие невзгоды могут служить миру,

Но если человек с преданным сердцем ищет святого блаженного мученика,

Там, в пелене между двумя мирами, он найдет скрытую истину.

Когда она молча положила лист бумаги на стол, по ее хмурому лицу Кэдмон понял, что перевод показался ей такой же китайской грамотой, как и оригинальный текст.

— Предлагаю рассмотреть по очереди аллегорические и символические ссылки. Такие фразы, как «безжалостный западный ветер», «обманутый пастырь» и «пелена между двумя мирами», следует считать частями кода, сознательно вставленного в четверостишия. Ключ к разгадке зависит от того, как мы расшифруем символы, содержащиеся в каждой строфе.

— А что, если Гален загрузил свою головоломку самыми разными намеками?

— О, не сомневаюсь, что Гален умышленно вставил в свои четверостишия семиотические куски, призванные сбить с толку. Средневековый рассудок был очень изощренным, когда речь заходила о том, чтобы спрятать тайное послание в безобидный с виду текст.

Эди снова уставилась на исписанный лист бумаги.

— Что-то подсказывает мне, что нам тут не обойтись без криптографов ЦРУ.

— Возьмем, к примеру, вот это место, — сказал Кэдмон, указывая на первую строчку текста. — «Безжалостный западный ветер дул со стороны города Соломонова, злорадно распевая». Я вижу здесь лингвистический фокус в деле. Определенно, тут имеется в виду фараон Сусаким, покидающий Иерусалим после того, как он разграбил храм Соломона. По стопам египтян последовала смерть, и первый катрен завершается тем, что Сусаким бросает награбленные сокровища и вместе со своим войском поспешно уходит в Египет.

— Если не ошибаюсь, по-моему, ты получаешь от всего этого огромное наслаждение, — подозрительно прищурилась Эди.

— Кто не любит разгадывать хорошо составленную головоломку?

— Ну, например, я, — проворчала она. — Мне больше по душе судоку. Это такая задача с цифрами — впрочем, неважно. — Она махнула рукой. — Знаешь, мы сейчас сидим здесь, в библиотеке герцога Хамфри, только потому, что предположили, будто Гален Годмерсхэмский, сочиняя свои четверостишия, действительно оставил в них указание на то, где он спрятал золотой сундук.

— Это наше исходное предположение, — кивнув, подтвердил Кэдмон.

— В таком случае, наверное, тебе уже приходило в голову, что кто-то уже много лет назад расшифровал стихи и отыскал сокровище.

— Поскольку впрягать повозку впереди лошади неразумно, давай будем решать проблемы по мере их поступления.

Улыбнувшись, Эди насмешливо сверкнула глазами:

— Полагаю, именно в этом месте мне нужно грубо сравнить тебя и лошадиный зад.

Не в силах сдержаться, Кэдмон посмотрел в эти живые карие глаза. После поцелуя в автобусе сам воздух между ним и Эди наполнился сексуальным зарядом, и он гадал, пройдет ли гроза стороной или их застигнет ливень.

— Может быть, продолжим? — постучал он карандашом по листу бумаги, привлекая внимание Эди.

Но та неожиданно выхватила карандаш у него из руки.

— Конечно, это только догадка, но мне кажется, что загадка Галена построена в виде квадрата.

— В искусстве начала четырнадцатого столетия любые ящики, сундуки и шкатулки неизменно изображались в виде плоского квадрата, имеющего только одно измерение. — Даже не стараясь скрыть снисходительность, аспирант в очках бросил взгляд на Бойда Бракстона. — Весьма примитивный подход. Конечно, все изменилось, когда в пятнадцатом веке в распоряжении художника появилась перспектива. Пятнадцатый век — это начало эпохи Возрождения.

«Самоуверенный ублюдок», — мысленно бушевал Макфарлейн, глядя на архаичные стихи, выведенные на стену обеденного зала.

Если бы этот волосатый хорек служил под его началом, он бы вколотил ему тощую задницу между узкими плечами, однако сейчас полковнику требовались знания очкастого умника. И сотрудничество. Хотя он подозревал, что ему придется приложить усилие, чтобы держать себя в руках.

— Для Галена Годмерсхэмского плоский квадрат ничем не отличался от объемного средневекового сундука, который хочет разыскать ваш консорциум. Ребята, вы следите за мной?

Макфарлейн мысленно представил себе, как в четырнадцатом веке изображался в церквях и соборах Ковчег Завета. Хорек прав: скорее всего, бывший крестоносец изобразил бы его в виде простого квадрата.

— Продолжайте, — сказал он, не собираясь отвечать на вопрос аспиранта.

Его люди молчали, все как один. Полковник предупредил их, что лично изобьет всех и каждого стальным прутом арматуры, если у кого-то с языка сорвутся слова «Ковчег Завета».

— Так вот, вернемся к расшифровке этой загадки. На мой взгляд, фраза в первом четверостишии о «граде Соломона» относится к самому Галену, побывавшему во время Крестового похода в Иерусалиме. И на тот случай, если вы, ребята, еще не дошли до этого сами, объясняю, что первый катрен является первой стороной нашего метафорического квадрата.

И снова Макфарлейн промолчал. На самом деле ему было наплевать на первый катрен, поскольку он был уверен, что речь в нем шла о фараоне Сусакиме, а не о Галене Годмерсхэмском. С этой частью истории полковник был хорошо знаком, поскольку она описана в Ветхом Завете, в 3-й книге Царств, 14:25: «Сусаким, царь Египетский, вышел против Иерусалима» и «взял сокровища дома Господня».