— Какое, Барс? — спросил кто-то из пацанов.

— Я слышал, мою девушку обидели.

Все молчали, никто ничего не говорил.

— А я очень не люблю, когда трогают мое.

Резкий тон, дерзкий взгляд, вызывающая ухмылка — одноклассники начали отводить глаза в сторону. Его и правда боялись. А Малиновская и вовсе уставилась в пол, закрывая лицо прядями длинных темных волос. Что ж, пусть теперь ей будет страшно. Полезный опыт — оказаться на месте своих жертв.

— Еще раз, для тупых. Полина Туманова — моя девушка. Если ее хоть кто-то пальцем тронет, с тем я лично буду разбираться. Усекли?

Одноклассники молчали — им ничего было сказать, в том числе, Милане и близняшкам. Только Вал с Лехой тихо переговаривались. А Дилара улыбалась. Лицо у нее было довольное.

— Не слышу. Усекли? — повторил Барс, и только тогда послышались голоса:

— Усекли.

— Да поняли мы….

— Хорошо!

— Ну и отлично. Свободы. Кроме тебя, Малина, — вдруг сказал Барс, и девушка, вздрогнув, все-таки подняла на него глаза.

— Что?.. — тихо спросила она. И куда делась вся ее напускная смелость? Где эта наглая стерва, что била меня вчера? Исчезла?

— Ко мне подойди, дело есть, — велел он.

Боже, он ведь ее не тронет? Я надеюсь, что не тронет! Хоть Лика противна мне до глубины души, не хочу, чтобы Барсов ее ударил. Папа говорил, что мужчины не смеют поднимать руку на женщин и детей. Это низко. Да и вообще, не должны драться.

— К-какое дело? — сглотнула Малиновская.

— Подойди, говорю.

— Но…

— Малина, не зли меня.

Девушка моментально вскочила со своего места и оказалась рядом с Барсом, глядя в пол. Я тоже сорвалась с места — и сама не поняла, зачем. Встала рядом с Барсом, готовая в любую минуту схватиться за него и не дать ударить Лику. Но он меня удивил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Где Власов? — спросил он тихо, пока остальные спешно собирали вещи, чтобы покинуть кабинет. Задерживаться никто не хотел, и класс почти мгновенно опустил. Даже Леха вышел, перед этим зачем-то подмигнув Барсу.

— Болеет, — ответила Малиновская.

— Чем?

— Простудой… Ты его правда хочешь избить? — жалобно спросила Малиновская, видимо, вспомнив его вчерашние слова.

— Когда он будет в школе? — пропустил ее вопрос мимо ушей Барс.

— Не знаю…

— Позвони ему и скажи, что я его жду. Когда выйдет, у меня с ним будет большой и серьезный разговор.

— Хорошо…

Барс смерил ее внимательным взглядом.

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Прости, что обидела твою девушку! — выпалила Малина, кинула на меня испуганный взгляд и быстрым шагом направилась к двери.

— Малина, — окликнул ее Барс.

Она замерла и медленно повернулась.

— Что?..

— Я не закончил, а ты ушла. Как невежливо, — насмешливо сказал парень.

— Прости…

— Ты столько раз извинилась, что я начинаю чувствовать себя каким-то подонком, — продолжал Барс, разглядывая Малиновскую.

— Я действительно виновата, — пролепетала Лика.

— Ты точно ничего не хочешь мне сказать?

Ее глаза забегали. Она вдруг подлетела ко мне и схватила за руку ледяными пальцами.

— Полина, прости меня! Прости! Я не хотела тебя трогать! Просто думала, что ты клеишься к Егору! Он сам мне рассказал! А потом еще нам фотки прислали, где вас вместе засняли! Я просто заревновала! От ревности с ума сошла, понимаешь?

— Нет, — честно ответила я. Во мне не было злорадства или чувства победы — напротив, мне казалось, будто бы я наступила на кучу, наваленную посредине чистой дороги — так противно стало от того, что она несла чушь, говорила неискренние извинения и хватала меня за руки. Какая же она все-таки слабая, эта Малиновская.

— Я не понимаю, как можно начать травить человека, — продолжила я, вырвав руки из ее пальцев. Ты могла бы поговорить со мной, выяснить все, хотя бы спросить у Власова, что произошло в пятницу! А вместо этого ты решила сделать меня крысой.

— Прости-прости-прости, — повторяла она скороговоркой, опустив глаза — волосы закрывали ей половину лица.

— Это поступок слабого человека. Просто признайся, что ты устроила травлю не из-за Власова. А потому, что тебе нравится самоутверждаться за чужой счет. Это низко и подло. — В моем голосе слышалась брезгливость. А Барс смотрел на меня со странной полуулыбкой. Может быть, я кажусь ему смешной в своем желании поставить Малиновскую на место, воззвав к ее совести, которая, судя по всему, давным-давно атрофировалась?

— Я просто очень сильно его люблю! — воскликнула Малиновская со слезами в голосе. — А его постоянно хотят у меня украсть!

Барсов хмыкнул. Кажется, он сомневался, что Власов кому-нибудь нужен, кроме Лики.

— Передай Власову, что я хочу встретиться с ним. А теперь свободна.

Лика еще раз прошептала «прости меня» и быстрым шагом направилась к двери. Мы с Барсом остались в пустом классе одни. В дверь просунулась чья-то голова — видимо, это был один из школьников, у которых должно было начаться в этом кабинете занятие. Однако увидев Барса, голова спряталась. С ним предпочитали не связываться.

***

Выйдя из класса, Лика Малиновская стремительным шагом направилась к женскому туалету. Лицо ее было злым, а кулаки — крепко сжатыми.

Выгнав из туалета каких-то куриц, которые решили накраситься, Лика по-хозяйски закрыла туалет, распахнула окно, села на подоконник, достала сигарету и набрала знакомый номер.

— Слушаю, малыш, — раздался сладкий голос Егора.

— Дебил, ты во что меня втянул? — спросила Малиновская уже другим тоном — не жалобным, который у нее был, когда она разговаривала с Барсом и этой дрянью, а злым.

— В смысле? — не понял Власов.

— Придурок, крыса — девка Барсова, — прошипела Лика в телефон. — Он за нее готов любому задницу на британский флаг порвать!