Я отлыниваю от мордобоя по уважительной причине: мне прокусили руку. Жду не дождусь, когда уже начну капать слюной и пытаться выесть мозг Богомолу. Я этим, конечно, занимаюсь довольно часто, но одно дело питаться серым веществом в переносном смысле и совсем другое – в прямом. Интересно, надо будет перед едой напарника раздеть, помыть, протереть? Или так можно кушать? Меня мамка приучила продукты всегда перед едой мыть.

Но, как назло, здравый смысл не отключается. То есть, думаю-то я полную ахинею, но человеческих чувств не теряю.

И как теперь обосновать желание раздеть Богомола?

Куда я скатываюсь?

Странно, мне есть куда катиться? Днище же пробито еще двенадцать месяцев назад.

– Литиция, если вы уже закончили жалеть руку, помогите. Или вы уже приготовите мне новую могилу? – отвлекает меня напарник. Эта тирада прерывает молитву, которую он шепчет себе под нос, но сиятельный свет вокруг Константина и так не работает.

– Могил не напасешься с таким рвением к смерти! – бурчу недовольно, но поднимаюсь. Нет, я не хочу, чтобы он умер. Только если от моих рук. И предварительно вымытым.

Раскидывать мертвецов – нудное и долгое занятие. Ты их оттесняешь, отпеваешь, они вроде упокаиваются, полежат-полежат, и вдруг встают. А иногда ленятся. В любом случае: на месте побежденных тут же появляются новые.

Путем несложных вычислений, выяснилось, что проще рубить трупам головы. Они после этого не шевелятся, души им спасать все равно поздно, а сил тратится значительно меньше. Так чего зря молитвы на мозгоедов растрачивать?

Единственный плюс псалма: он обеспечивает священников доспехами из льющегося света. Ночью не надо тратиться на фонарики и чувствуешь себя звездой: монстры отшатываются метра на два. Из всей братии не люминесцируем только мы с Богомолом. Про меня все понятно, а напарник-то за что страдает?!

Днем убивать восставших легче, они стоят смирно и покорно ждут своей повторной кончины. Но сегодня нам выбирать не приходится. Они нашли нас сами.

Три повозки с монахами, что отправились на зачистку третьего сектора Ада (это я про место скопления неверных) – во главе с Альфеджем спокойно ехали себе убивать поклонников Сатаны. Но около половины второго ночи по местному времени зомби сами выползли к нам из леса. И нам бы проехать мимо, но они мастерски бросились под копыта лошадям, искусали все, до чего дотянулись гнилые зубы и вынудили отряд на открытое столкновение.

Только я пока отсиживаюсь в хвосте команды, перевязывая локоть куском рубашки. Рубашка кстати принадлежит Константину. Но он у меня понимающий, ругаться не будет. Поэтому рваные остатки одежды прячу в свои вещи, чтоб не заметил.

С сожалением выползаю из кареты. Сон про автомойку и ванну из водки можно считать загубленным.

Медленно вынимаю ружье 1832 года производства и шпигую его порохом. Это не мой Эпик, но не могу же я ходить без оружия?! К тому же, оно выдано лично его преосвященством Кентерберийским, то есть освящено на дела благие. Смахиваю остатки апатии и спешу на помощь друзьям.

Альфедж заматерел. Из щуплого мелкого послушника стал объемистым качком боев без правил. И его кроткое: “Простите, изыдите, будьте добры. Не могли бы успокоиться, пожалуйста” звучит забавно в сравнении с его тушей.

У него в напарниках мелкий дрыщ, ростом полтора метра. Говорят, данный хоббит – новоявленный мессия и может дать фору в борьбе с нечистью моей команде с Богомолом.

Я в это не верю. Но низкорослый паренек работает на отлично, сносит мертвецов штабелями.

Первое благое дело разносит башку самому мясистому, на мой взгляд, зомбаку. Он как раз тянет лапы к моему напарнику. Не порядок. Крошево из костей разлетается в художественном беспорядке.

Богомол оглядывается и слегка улыбается.

Теперь порядок.

В подсветке Святого Духа, волосы у Богомола словно золотой нимб на голове. Ему не хватает только крыльев, чтоб вознестись.

Меня пугают собственные мысли, поэтому быстренько отстреливаю еще одну голову и перезаряжаю ружье.

Бойня, бойня, несколько молитв, бойня, кровища, мясо, кости. Сволота, они детей подняли!

Тут мне срывает башню, несусь к точке расположения глав злодея. Не знаю, как, но я её почками чую.

Но впереди планеты всей оказывается Константин, и мне приходится прикрывать его задницу. И спину Алфежда. И остальных пятерых монахов. С какого офсайда меня оставили в защитниках?!

Бойня выходит длинной и нудной. Я успеваю выдохнуться, устать, позволить себе передохнуть и снова вернуться в бой. Мертвые бесконечны, а мои силы на исходе.

С рассветом неупокоенные застывают неуклюжими истуканами. Ультрафиолет действует на них успокаивающе. Еще бы в пепел превращал! Солнечное явление в последнее время дело редкое и сегодня невероятно уместное. Мы спокойно доходим до маленькой девочки Флер с окровавленной небольшой косой. Девочка смотрит на нас и улыбается. Она не бежит, не прячется.

Её войско побеждено солнцем, но отнюдь не нами. Демон внутри нее сделал все, что хотел. У девочки вместо рук – оголенные кости. Если мы вернем ей человеческие чувства, это будет для нее только пыткой.

Я умоляю Константина. Мне с этой задачей не справиться. У Флер детские губки бантиком и кукольные большие глаза. Маленький нос и замечательные кудряшки. Её ждет мать и обиженная кошка на Спэроу-стрит. Она нужна нам живой, потому что знает, где искать Антихриста.

Но прежде, чем я успеваю что-то сказать, Альфедж сносит ей голову.

И я всем нам несказанно сочувствую.

Разве мы не должны были ее спасти?!

Поголовье зомби почти истреблено. Но Лондон потрепан и растерзан уличными боями. На улицах беспорядки, грабежи. Чуть ли не революция. Молодая королева в панике. Все в панике, кроме Епископа. Этому нельзя показывать слабость, он же длань адекватности на земле. Но я вижу, как поседела его голова. Ангелам приходится бояться не только за себя, а за нас всех.

Собор Святого Павла в Лондоне осадили бастующие. Обычные люди, с необычным запросом «долой беспредел церкви».

Демонстрация пока мирная. Но Букингемской дворец уже выделил нам сотню жандармов для охраны. Непонятно кого от кого. Выходки с новорождёнными Ордену не простили и бомбардировали запросами с претензиями и осуждением.

А уж сколько по городу психов с табличками: «Мы все умерли!», «Этот мир не настоящий!», «Горите в Аду», «Мусор скидывать в Темзу нельзя, там Ад», «Церковь врет!», «Королева – мужик!».

Белоснежные крылья веры запятнаны.

Никому не нужен Бог, что охотится на детей.

Мы, на правах победителей, зализываем раны и ждем весточки из монастыря.

Меня больше всего беспокоит безопасность моих девочек. Они там все тренированные, но очень нежные и ранимые. Незачем им видеть челюсти и разлагающиеся трупы перед домом.