Пройдя через гостиную, я вышел на кухню и увидел, что телефон на столешнице мигает красным глазком. Какое-то сообщение. Когда мы были здесь с Люси, оно еще не пришло. Кто-то звонил, не зная, что хозяева теперь навечно недоступны.

Возможно, это всего лишь рекламный звонок. Сам я просто счастлив, что у меня больше нет стационарного телефона. Теперь никто не осаждает по ночам, предлагая прочистить трубы, отремонтировать подъездную дорожку, установить новые окна или отправиться в круиз.

Я посмотрел, кто звонил за время моего отсутствия. Был только один звонок с неизвестного номера.

Чтобы прослушать сообщение, надо было ввести код. Зная, что большинство людей не горят желанием запоминать полдюжины разных кодов, я решил попробовать тот, с которым вошел. Все получилось.

«У вас одно новое сообщение, – сказал металлический голос. – Чтобы его прослушать, нажмите один-один».

Я так и сделал.

Последовала пауза, после чего услышал: «Адам, это я».

Женщина. Говорит очень тихо.

«Я звонила тебе на сотовый. Ты где? Мы… Я много думала… Больше так продолжаться не может. Я не хочу… Ладно, неважно. Мне надо идти». Конец сообщения.

Может быть, это Фелисия? По голосу я не понял. Звонок был сделан еще до моего приезда к ней, но уже после того, как мы с Люси уехали отсюда. Я записал номер, с которого звонили. Он был мне незнаком.

Фелисия не скрывала, что общается с бывшим мужем. Но, судя по счетам за телефон, Адам говорил с ней по сотовому. Мириам вряд ли одобряла подобное общение.

Странно, что она оставила сообщение, тем более такое. Ведь его могла услышать Мириам или любая другая женщина. Но, возможно, людей, которые меняются женами и мужьями, такие вещи не сильно волнуют. С этой мыслью я и направился на сексодром, отложив просмотр электронной почты.

Щелкая по дороге выключателями, я спустился вниз к книжному шкафу. Когда мы уходили, Люси плотно задвинула вход на случай, если в дом проникнет кто-нибудь еще.

Это было настоящее чудо инженерной мысли. Несмотря на тяжелые книги, шкаф легко передвигался на скрытых роликах. Его надо было лишь немного толкнуть, а дальше он уже двигался сам, открывая достаточно широкий проем.

Я вошел внутрь и, нащупав выключатель, включил свет.

На первый взгляд в комнате ничего не изменилось. Похоже, больше здесь никто не побывал.

Да, это было нечто. Похабные фото на стенах, шкаф с сексуальными игрушками, дорогая камера под кроватью. Рядом с ложем тумбочки с презервативами. Весьма обширный ассортимент, любой текстуры и цвета, со смазкой и без. Но ничего, что могло бы меня заинтересовать.

И тут я подумал о ванной.

Посещение ванной следует за сексом с той же неизменностью, с какой изжога следует за пиццей. Так что поблизости обязательно должна быть ванная, где гости могли бы подмыться или принять душ.

Покинув сексодром, я прошел через игровую, набитую различными играми, и попал в коридор, где находились кладовая, бойлерная и ванная. Но это был не скромный подвальный санузел, а роскошная душевая, облицованная мраморной плиткой, где можно комфортно намыливаться вдвоем. В придачу имелась еще и сауна, отделанная кедром.

Все здесь сверкало чистотой и дышало уютом. На хромированных полках лежали стопки аккуратно сложенных полотенец. Содержимое стеклянного шкафчика говорило о том, что ванная предназначена исключительно для гостей. Новенькие зубные щетки в упаковке. Нетронутые тюбики зубной пасты. Душистое туалетное мыло в папиросной бумаге. Эликсир для полоскания и маленькие одноразовые стаканчики.

Корзинка для мусора была пуста.

Ничего, что могло бы мне помочь…

– Это ты, Адам? – послышался сверху женский голос.

Где-то у входной двери. Но я не слышал, чтобы кто-то стучал или звонил в звонок.

Выйдя из ванной, я размеренным шагом направился к лестнице. Кто-то шел по дому на высоких каблуках.

– Адам? – неуверенно, но уже с ноткой раздражения произнесла женщина.

Я поднялся по лестнице. В холле никого не было, но на полу валялась кожаная дорожная сумка. Похоже, женщина прошла в кухню.

– Мадам? Где вы?

Каблуки развернулись и энергично зацокали в мою сторону.

Материализовавшись, женщина возмущенно и чуть испуганно уставилась на меня.

– Кто вы, черт подери? Это ваша машина стоит у дома?

На вид ей было лет тридцать, и выглядела она потрясающе. Высокая, с длинными темными волосами. Черное платье до колен обтягивало фигуру, как вторая кожа. Лицо женщины показалось мне знакомым. Я мог поклясться, что где-то в доме видел ее фотографию.

– Кэл Уивер, частный детектив, – отрекомендовался я, доставая удостоверение. – Нахожусь здесь с разрешения Люси Брайтон, дочери Адама Чалмерса…

– Я и без вас знаю, кто моя падчерица.

– Простите?

– Я сказала, что знакома со своей падчерицей.

– Вы Мириам Чалмерс?

– Кто же еще, черт побери? Это мой дом. А вы убирайтесь отсюда к чертям собачьим, но сначала скажите, где мой муж.

Поговорив с Виктором Руни, детектив Дакуорт направился в городской суд Промис-Фоллса, купив по дороге три стаканчика кофе. Он припарковался с обратной стороны здания. Ночью суды, как известно, не работают, но следственный изолятор был открыт круглые сутки. Дакуорт предупредил, что хочет побеседовать с Биллом Гейнором в присутствии его адвоката Кларка Эндовера.

Эндовер безуспешно добивался, чтобы Гейнора выпустили под залог, аргументируя тем, что тот занимает в обществе достаточно высокое положение и ранее никогда не привлекался к суду. Но судья не внял этим доводам.

Поскольку местный изолятор не предназначался для длительного содержания, Гейнора должны были перевести в другое место.

– В чем все-таки дело? – спросил детектива Эндовер.

Он был одет по-домашнему – в джинсы и белую рубашку с воротником, концы которого застегивались на пуговицы.

– Я уже сказал: хочу задать ему несколько вопросов.

В опросную комнату привели Билла Гейнора. На нем были легкие зеленые брюки и майка. С тех пор как Дакуорт видел его в последний раз, он похудел фунтов на пять. Гейнор сел рядом со своим адвокатом. Дакуорт расположился напротив.

– В чем дело? – спросил Гейнор. – Что вообще происходит?

– Мистер Гейнор, – начал Дакуорт, выставляя на стол поднос с кофе. – Можете взять сахар и сливки, если хотите.

Гейнор посмотрел на адвоката, потом перевел взгляд на Дакуорта.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался тот, пододвигая к себе стаканчик с кофе.

– Вы это серьезно? Они даже не отпустили меня на похороны собственной жены – так как же я могу себя чувствовать?