— Вот, — товарищ протягивает мне тонкую папку. — Держи, Дим. Авункулярный тест между тётей и племянником готов.

Беру материалы. Открываю, ощущая как во мне кипит ураган хреновых эмоций. Стоит чиркнуть спичкой и они рванут, мало не покажется.

— Лютый, — изучаю данные, — я тебя зачислю в ряды святых.

— Это заслуга Машеньки, — хмыкает друг, явно довольный собой и своими способностями уговаривать.

— Вижу, ты был достаточно убедителен, раз она не смогла отказать. Девушка осталась довольной? Сумма её устроила? — поднимаю вопросительный взгляд и тут же принимаюсь читать дальше содержимое файлов.

— Вполне.

Глаза цепляются за графу:

«Беляева Анастасия Петровна и Воронцов Александр Дмитриевич являются родственниками второй степени биологического родства с вероятностью в 81,99%...»

— Значит... — цежу сквозь стиснутые зубы, крепко сжимая документы в руках. — Решилась на выгодное замужество, чтобы отсудить у меня сына? Ловко... — скрип собственных зубов заставляет поморщиться от неприятных ощущений. — Этот сукин сын её не получит, Богом клянусь!

Оборачиваюсь назад. Несколько секунд пялюсь на биту, ту самую, которая мне досталась за слишком кругленькую сумму после Асиного покушения на мой любимый необъезженный «Мерс».

Лютый тотчас оценивает ситуацию:

— Димыч, может пощадишь хотя бы его тачку? Дох*я ж бабла стоит. Ручная сборка. Таких всего пару штук с конвейера сошло. Тебе не хватит его наглой морды?

— И не подумаю, — растягиваю губы в злорадной улыбке. — Павлу страховка покроет моральный вред и не только. Ася моя женщина! Пора этому ничтожеству руки обломать, да мозги вправить. Камеры по периметру вырубай нахрен, и можешь быть свободен. Я долго не задержусь. Только поздороваюсь...

Ася.

Золотое перо касается документа в том месте, где нужно поставить подпись. Моя рука настолько сильно дрожит, что вывести первую букву мне так и не удаётся, потому что в голове набатом звучит его голос: «Это твой выбор, любимая...»

Пальцы не в состоянии надавить на лист и завершить росчерком процесс бракосочетания. Тяжелая ручка прытко выскальзывает из руки, шумно ударяясь о стол. За ней скатываются слёзы, разбиваясь брызгами о желтый металл. Поднимаю на Павла затравленный взгляд и шепчу осипшим голосом:

— Прости... Мне очень нужно в дамскую комнату.

Не могу! Не могу просто так взять и всё перечеркнуть. Не могу забыть его. Не могу вырвать из своего сердца. Не в силах выбросить из головы.

— Ты бледная, Настя, — Павел настороженно осматривает моё лицо. — Позволишь? Я отведу тебя.

— Извините меня, ради Бога... Я... сейчас вернусь, — лепечу я, поднимаясь со стула и подхватывая со стола клатч. Павел встаёт следом за мной, приобнимает за талию и ведёт в сторону туалетов.

От эмоционального перенапряжения у меня кружится голова и не переставая мутит.

Аппетита не было с самого утра. Всё, что я смогла в себя затолкнуть — пару фруктовых йогуртов и круассан.

— Я подожду здесь, — останавливается у двери женской уборной.

— Не нужно. Можешь возвращаться к ним. Я освежу лицо и вернусь.

Скрываюсь от Павла за дверью туалета и с облегчением выдыхаю. Мысль о том, что я совершила самый глупый поступок, втянув его в наши с Дмитрием неурядицы, не покидает меня, заставляет испытывать вину. Ведь Дима не отказывался от нас, просто я не смогла проглотить и переварить свою обиду и боль.

Кожа горит огнём, будто кто-то неустанно думает обо мне. Открываю кран с холодной водой и увлажняю ладони. Прикладываю их к раскалённым щекам. Прохлада немного снимает жар, помогает прийти в себя и побороть тошноту.

Подтерев потёкшую тушь, разглядываю себя в зеркале и не понимаю, почему я всё ещё здесь. Почему до сих пор не ушла?

Я не смогла переспать с Максом, не решилась выйти за Павла. Так какого черта я себя мучаю? Живьём загоняю в кипящий котёл. Ведь каждый раз убеждаюсь в том, что Дмитрий, даже находясь на расстоянии, способен крепко удерживать меня рядом с собой за горло. И эту удушающую, сладостно-мучительную связь я не в силах разорвать, как бы не старалась. Хуже всего то, что я испытываю от этого какой-то извращённый кайф. Горю желанием дышать им бесконечно, купаться в любимых хищных глазах и наслаждаться жаркой близостью. Разве я многого прошу? Ведь до определённого момента с ним было именно так.

Когда Дима меня обнимал, и я утыкалась в его плечо, тогда и ощущала в полной мере всю прелесть этого самого мужского плеча рядом. И сейчас невыносимо хочется того же. Ни с Павлом, ни с Максом, ни с кем-нибудь другим, а именно с ним. С моим неидеальным мужчиной, который принял меня такую же неидеальную, находясь рядом, подарил целый «Космос».

Воскрешаю в памяти всё то хорошее, что между нами было, и мой безумный план начинает рушиться, словно песочный замок. Решение уехать домой к сыну настойчиво пульсирует в голове.

Не представляю, как буду объясняться с Павлом. Теперь мои щёки полыхают краской смущения не только от стыда, а также из-за угрызений совести.

Делаю глубокий вдох, ведь чувствам не прикажешь, как и сердцу. Промокаю руки салфетками. Выхожу из дамской комнаты и останавливаюсь, натыкаясь на прямой взгляд карих глаз.

«Не ушёл, значит...» — устало выдыхаю и решаю не тянуть кота за хвост.

— Прости, Паш...

— Помолчи! — Серов прерывает меня твёрдым голосом, но сразу же смягчает тон. — Если бы ты сейчас согласилась подписать брачный договор, мне бы пришлось лично отсрочить бракосочетание на пару часов, но почему-то был убеждён в том, что ты передумаешь.

Мужчина держится уверенно и спокойно, слегка улыбаясь мне, отчего я ещё больше теряюсь.

— Почему ты так решил? — нервно кусаю губу и виновато смотрю ему в глаза.

Павел не отвечает. Достаёт из кармана мобильный и молча набирает чей-то номер. Серов стоит близко. Через мгновение из динамика отчётливо слышится резкое и очень знакомое по тембру голоса «Да!».

Моё сердце тотчас ухает в пятки. Замираю, не дыша. Прислушиваюсь.

— Не знаю, из-за чего тебя перемкнуло. Я, честно говоря, в шоке. Но если она тебе нужна, приезжай и забирай её, если нет, я сам позабочусь о ней! Второго шанса не дам, Ворон. Слишком лакомая девочка. А ты её почти просрал.

— Выходи! — резкий ледяной тон прошивает меня током, заставляет вздрогнуть и часто задышать. — Отзывай псов и женщину мою отдай! Она тебе не принадлежит, Серый!

Чудовищная тяжесть с грохотом опускается на капот. Этот звук я узнаю из тысячи. Отчётливо слышу, как звучно вылетает из рамы стекло одно за другим. Господи! Что он творит?

— Варвар... — слетает шёпотом с языка.

* * *

— Сссука! Твою мать! — шипит Павел, болезненно морщась.