Я заплакала, забывшись. Ни шуршащие на заднем сиденье пакеты с покупками, ни ласковый и добрый Арчи, сидящий за рулем автомобиля и с нежностью посматривающий в мою сторону, ничто не существовало для меня в тот момент, кроме огромной, черной и ледяной нависшей над моей головой опасности…

Я проплакала весь оставшийся путь, и Арчи, словно почувствовав, что мне необходимо выплакаться, не задал ни одного вопроса. Приехав, он помог мне донести все покупки до моей комнаты и сказал, что сам позовет меня обедать, предупредит за полчаса, чтобы у меня было время привести себя в порядок.

Ничего не соображая, я машинально двигалась по комнате, раскладывая новые вещи, развешивая что-то на плечики, а что-то просто на кресла и стулья. Словно главным для меня в тот момент было не оставлять покупки в пакетах. Разболелась голова, меня начало поташнивать, и мысли плавно, словно по проторенному руслу, привели меня к единственно правильному, на мой взгляд, решению. Оно было радикальным, отчаянным, необратимым, страшным, опасным… Но, только избавившись от Мура, убив его в среду в три часа в дубовой рощице, я буду свободной и, быть может, богатой. Умирая, Ниночка отдала мне все свои сокровища и взяла с меня слово, что я стану их продавать лишь в случае крайней необходимости, смертельной опасности. Я очень хорошо помню все, что она сказала мне, вручая мешочек, наполненный золотом, бриллиантами, изумрудами…

– Лора, золотко мое. Все это досталось нашей семье не совсем обычным способом. Возможно, все это стало моим по воле случая, и тогда в этом нет ничьей вины, я имею в виду нашу семью… Но вполне возможно, что на этих драгоценностях кровь людей. Хотя я все же больше склонна предполагать, что они попросту украдены в смутное время у одной весьма достойной дамы. Я не хочу рассказывать тебе о ней лишь по одной причине: я не уверена в том, что эти предметы роскоши принадлежали именно ей. Но в нашей семье ее имя всегда произносили с благоговейным трепетом. Наверное, благодаря ей наша семья и выжила в трудное время… Но еще раз повторяю: я не уверена, что все это правда. Моя мама когда-то тоже просила меня о том, чтобы я не продавала эти драгоценности. Она считала, что добытые таким образом деньги, во-первых, не принесут пользы и будут потрачены впустую, к тому же привлекут к нам внимание тех, кого очень интересуют подобные вещи… Во-вторых, она была твердо уверена, что куда спокойнее жить, зная, что у тебя за душой все же что-то есть. Другими словами, она призывала хранить эти драгоценности на черный день. Призывала, но не выдержала, и когда от нее ушел муж, мой отец, ушел к другой женщине, продала одну брошь с сапфиром и накупила себе платьев, духов… Но отца не вернула, а подцепила болезнь и умерла. Я сначала помнила об этом, но потом сочла это глупостью, простым совпадением, и, уезжая из Кисловодска, продала перстень с большим изумрудом, чтобы добавить к вырученным от продажи дома деньгам и купить квартиру в Москве. Но разве это можно было назвать черным днем? Просто я решила переехать в Москву и заботиться о тебе. А ведь могла бы сделать наоборот – взять тебя к себе, в Кисловодск. И мы бы жили там, в доме с садом… А теперь и меня скрутила болезнь… Думаю, это расплата за мое легкомыслие…

Я думала, что все сказанное мне Ниночкой, – бред умирающей. Хотя она испугала меня этим своим странным рассказом. С другой стороны, если вдуматься, то откуда в нашей семье взяться таким сокровищам? Но в одном она была права: отнеси я даже самую скромную вещицу из всего, что у нас было, – одно-единственное кольцо с крупным бриллиантом, – московскому ювелиру, и моей персоной заинтересовались бы. Непременно. И мало того что обманули бы с ценой, так еще и ограбили бы квартиру в поисках других украшений. Словом, я решила все это сохранить и даже удержалась от того, чтобы продать что-то, чтобы выручить деньги на поступление в университет. У Лунников мне вполне прилично платили, чтобы я смогла скопить необходимую сумму. К тому же за то, что Наташа пользовалась в дневное время моей квартирой, она доплачивала мне дополнительно двести долларов. Для нее это были небольшие деньги, а для меня – огромные. Значит, не пришел тогда еще мой черный день. Теперь же, когда все мои дни стали черными, Ниночкины драгоценности лежали в пустой московской квартире мертвым грузом и в силу рокового стечения обстоятельств не могли сослужить мне свою службу. Хотя что бы я смогла сделать с их помощью? Откупиться от Мура? Да он бы хапнул их и все равно не отказался бы от своего плана прибрать к рукам богатство Вудза. И что же мне оставалось делать, как не убить Мура? Попросить у Арчи денег, купить пистолет и убить его… Но смогу ли я это сделать? Способна ли я на убийство даже ради сохранения собственной жизни? А что, если у Мура действительно в Лондоне есть сообщники, о которых мне пока ничего не известно. Я убью его, а они выйдут на меня и все равно заставят сделать все то, ради чего меня и привезли в Лондон?!

Это был тупик. Беспросветный. И ни единая душа в этом мире не в состоянии была мне помочь… Бежать?.. Ото всех и вся… Бежать без оглядки. Куда? Что мне делать?

…Я стояла у окна и наблюдала, как Мардж накрывает на стол. Мирная картинка из чужой жизни. Вот появилась Эдит в брюках и белой блузке, села в плетеное кресло и что-то сказала Мардж. Та ей ответила. Да, плохо не знать языка. У Эдит белая тонкая рука, кисть, словно из мрамора, между указательным и средним пальцем она держит сигарету. Голубой дым медленно поднимается вверх, я чувствую аромат табака…

На кровати оставался не разобранным один-единственный пакет, в котором находились мыло, кремы и прочая дамская чепуха. Я с пакетом направилась в ванную комнату и принялась выкладывать покупки на круглый мраморный столик. И, лишь подняв голову к полочке перед зеркалом, увидела конверт. Небольшой белый конверт из плотной бумаги, оставленный на виду. Кто-то очень хотел, чтобы я увидела его. Очередное послание? Сначала я его пощупала. Но на ощупь конверт был пуст. Тогда я вскрыла его и заглянула внутрь. Там лежали волосы. Я высыпала их на мраморный столик прямо возле мыльницы. Ярко-рыжая прядь. Очень похожая на мою, как если бы у меня выстригли клок. Пожав плечами, я положила волосы обратно. Очередная загадка? Я повернулась и увидела еще один конверт, точно такой же, он лежал прямо передо мной, в шкафчике, дверца которого кем-то была предусмотрительно открыта. Но кем? Мардж, которая убиралась в моей комнате и в ванной? Я открыла и этот конверт. Тоже волосы, но только в засохшей грязи или… крови? Да, это было больше похоже на кровь. Тошнота подкатила к моему горлу.

Я не знаю, как мне жить дальше…

Он подбирался к ней издалека. Потратив месяц на то, чтобы выяснить, кто она, чем занимается и с кем живет и о чем думает, Мур свел знакомство с хозяйкой Лоры – Наташей Лунник. Эта молодая женщина всем своим идиотским поведением почти каждый день провоцировала Мура, толкая его к убийству. Она в глазах Мура была мертва уже в тот день, когда он впервые уложил ее в постель. Страсть, которую она стала испытывать к своему неожиданному любовнику, вызывала в нем лишь презрение. А ведь Наталья была красива, умна, к тому же по отношению к Муру она оказалась на редкость щедрой. У нее были деньги. Деньги ее мужа. Но не каждая женщина с таким пониманием относилась к нему и заботилась о том, чтобы у любовника были и приличная одежда, и еда… Наташа сняла ему квартиру. Но Мур жить в этой квартире отказался наотрез. Он объяснял это ничего не подозревающей Наташе тем, что не может себе позволить принимать от женщины так много. Что у него тоже есть самолюбие и он никому не позволит так обращаться с собой. Конечно, Наташа расстраивалась и даже плакала, умоляя его принять квартиру. Но Мур оставался непреклонен, и Наташа так никогда и не узнала истинную причину. Разве могла она предположить, что ее любовник, встречаясь с ней, изучает с ее помощью образ жизни ее домработницы Лоры Захаровой и собирается в ближайшее время попасть к ней в квартиру. Прими он квартиру от Наташи, не было бы причины искать место для свиданий. И здесь ее действиями исподволь руководил Мур. Сначала он, чтобы его не заподозрили в интересе к Лоре, предложил Наташе встречаться у ее сестры. И он умышленно вел себя в ее доме таким образом, чтобы после их свиданий непременно оставались какие-то следы пребывания любовников. Он понимал, что для одинокой женщины такие меты станут главной причиной того, чтобы она отказала сестре. Что вскоре и произошло. Больше того, сестры серьезно поссорились, что тоже оказалось на руку Муру, в планы которого не входили откровенные беседы сестер о нем, как о любовнике Наташи. Просчитал он и то, что все свои откровения Наташа, не выдержав, выльет на голову своей домработницы. И здесь он оказался прав. И как награду за свою проницательность Мур получил возможность бывать в квартире Лоры, которую та любезно предоставила своей хозяйке для свиданий с любовником.