Послышался шум мотора. Мэй поднялась из-за стола и увидела в окно подъезжающий к дому автомобиль. Это Арчи вернулся из Лондона. Сейчас Мардж выйдет из кухни и вместе с садовником Салливаном станет выгружать из машины продукты. Потом Арчи поднимется к себе, переоденется, заглянет к Мэй и позовет ее ужинать…

Вот он, Салливан. Нестарый еще мужчина в потертом комбинезоне и толстом свитере. Влюбленный в нее по самые уши садовник, который вместе с ней разыграл как по нотам мистический спектакль с несуществующей могилой, каменными плитами и рыжим париком… Она до сих пор не могла понять, как он согласился выполнить все ее условия и так долго хранить ее тайну. Может, он так ревновал Мэй к Арчи, что решил воспользоваться случаем лишний раз заставить его страдать? Но разве он не понимал, что превратил жизнь своего хозяина в настоящий ад? Ведь если бы он в свое время признался Арчи в том, что Мэй жива, стал бы Вудз терпеть в своем доме шантажировавшую его Эдит?

Но теперь и это в прошлом.

Мэй вышла из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь. Спустилась вниз. Приближалось Рождество, и в столовой стояла нарядная ель. Запах ее, смешанный с ароматом полыхающих в камине поленьев, был так силен, что Мэй на несколько мгновений перенеслась в свое прошлое. Много лет тому назад она попала в Гринвуд… Тогда было лето, но шел дождь, и Мардж развела огонь в камине. Запах был такой же сильный. Старый Джеймс Вудз вошел в столовую, а в руках его была большая коробка, в которой лежал балетный костюм из газа и кружев. Вудз-старший жестом попросил Мэй надеть его и, когда она надела, обнял ее и поцеловал. А потом она танцевала ему в библиотеке под музыку… Возможно, именно тогда, в библиотеке, и была зачата Лора. А может, в домике Салливана, в объятиях Вудза-младшего. Мэй тогда не покидало ощущение, что все, что с ней происходит, – сон… Тело ее просыпалось быстрее, чем душа. И когда она пришла в себя, было уже поздно. Она поняла, что беременна, и срочно засобиралась домой. Настроение ее так резко изменилось, что она не узнавала себя. Теперь ей казалось, что все вокруг подлые и предатели. Ниночка, по ее мнению, отдала ее в чужие руки, чтобы провернуть сделку с Фаберже. Вудзы так и вовсе использовали ее как хотели… Весь романтизм выветрился сразу же, как только она поняла, что зачала. И мир вокруг нее покрылся налетом грязи и пошлости. И лишь рождение Лоры внесло в ее жизнь краски радости и кратковременного счастья…

Воспоминания, воспоминания… А жизнь продолжается. На днях в Лондон должна прилететь Лора с Левиным. Звонила Земцова, поздравляла с наступающим Рождеством и извинялась, что не может приехать на праздники: кажется, она не хочет здесь встречаться с Крымовым… Крымов. Нет, не так: Крымофф… Я его уже где-то видела раньше. Он сейчас в Лондоне, занимается покупкой дома в Пимлико. Красивый мужчина. Красивый, но ненадежный. Но какие у него глаза… А губы!..

Она тряхнула головой. Перед ней стоял Арчи. В руках его был серебряный колокольчик и веточка ели, посыпанная сахаристым искусственным снегом.

Он смотрел на нее такими влюбленными глазами, что Мэй устыдилась своих мыслей о Крымове.

– Арчи… – Она подалась вперед и позволила себя обнять. – Какой колокольчик…

– В пятницу аукцион, Мэй, – сказал Вудз счастливым голосом и, подхватив Мэй, закружил ее по комнате. – Выставляют большого розового слона из родонита. Ты рада?