— Я не умею извиняться.

— Так постарайся. — Вопросительно смотрит мне в глаза, и слова встают комом в горле. Не могу ничего сказать. — Мне на занятия пора.

Идет вперед, а я зажмуриваюсь. Давай же!

— Прости… — Замирает, но не поворачивается ко мне лицом. — Прости. Я вела себя, как дура. Ты и правда мне друг. Возможно, единственный.

— Возможно, Суфлер? — Поворачивается и усмехается, пока мимо нас проходят студенты.

— Как есть… — Развожу руки в стороны, прикусывая нижнюю губы чуть ли не до крови.

— Ясно, Алимеева, — по лицу Штольман расплывается хитрая улыбка, — говори, что там у тебя случилось?

— Ничего.

— Чем я могу помочь?

Не унимается и ждет от меня ответа. Слишком нагло с моей стороны, но обратиться больше не к кому. Шумно выдыхаю и киваю на выход.

— В общем, мне нужно поблагодарить одного человека, но папочка запретил с ним общаться.

— Беда-а-а…

— А еще… Думаю, мои варианты благодарности ему не понравятся.

Тишина со стороны Ирины убивает. Она трет пальцы и хмурится.

— Ему, говоришь… Ладно, пойдем. Так и быть, пропущу пару ради благой цели. Не каждый день Алимееву озаряет.

Глава 33. Благими намерениями…

Алексей

Меня лихорадит от злости. Трясет так, что дышать нормально не могу. Не замечаю ничего вокруг. В голове лишь его слова.

…ничего не светит…

…ты кусок дерьма…

Тебе не жить.

От понимания того, что я действительно ничего не могу ей дать, внутренности скручивает. До тошноты. До гребаной потери аппетита и желания распинать каждого, кто встречается на пути. Как бы я не хотел признавать слова птицы правдой, но частично так и было.

Рапунцель купалась в роскоши, а я перебивался с копейки на копейку, хотя Янкевич отламывал большой кусок за мизерную работу.

Да, сейчас я мог получить ее. Даже не задумывался над тем, что почувствую сопротивление. Нет. Может, во мне говорила самоуверенность, но принцесска пришла ко мне и с жадностью отвечала на поцелуи.

Только…

Я не хотел верить в сказу, которой не суждено стать реальностью.

Все рано или поздно заканчивается, а я сомневался, что смогу отказаться от нее потом, если от одного прикосновения, взгляда и объятий меня крыло с чудовищной силой.

— Братишка, — Маруся хлопает меня по плечу и вопросительно смотрит в глаза, — ты витаешь в облаках. Влюбился?

Ее улыбка раздражает, потому что хрень полная! Не влюбился! Но влип…

— Все взяла?

Киваю на корзинку с продуктами, из которых сестричка решила приготовить нам ужин. Сегодня она была радостной. Начала ходить в новую мажорскую школу, и если честно, я думал, что Маруська придет в слезах, но сестра была весела. Глаза искрились радостью, и я не мог испоганить ей хороший день.

— Не увиливай от темы.

— А ты не суй нос, куда не просят.

Маруська поднимает руки вверх, и мы бредем на кассу. Рассчитываюсь и беру пакет в руки. Аппетита нет, хотя не ел практически весь день. После разговора с отморозками стало не до еды. Да, что там?! Стало вообще похер. Думал только о ней.

Крутил в голове все моменты, останавливаясь на тех, когда через пальцы проскальзывали ее волосы. Сводили с ума роскошные локоны. Желание снова увидеть ее усиливалось, но я давил его злостью. Ненавидел себя за такую слабость. Нельзя впускать в душу того, кто потопчется там. Оставит грязные следы. Это ведь на всю жизнь.

Как с родителями.

С теми людьми, которые додумались произвести меня на свет, а ума воспитать не хватило. Зато бросить… Да запросто, сынок! Ты ведь нам не нужен. Но вдруг кто-то подберет, как собачонку, вырастит и даст то, что мы не дали.

Только…

Никто не дал.

Зато пинать мог каждый.

— Леш, я за тебя беспокоюсь. Все хорошо? Может, поделишься? — Маруська не успокаивается и уже после выхода из торгового центра начинает прессовать мой уставший мозг.

— Как в школе? Видимо, хорошо, раз Альбина спокойно отпускает тебя ко мне.

— Богданов, — сестричка шумно выдыхает и хмурится, — почему не хочешь отвечать мне на вопросы?

— Потому что у меня все замечательно. Не я пошел в новую школу.

— Зато у тебя две работы, разбитые руки и кислая мина. — Маруська кривится, а я таращусь в одну точку перед собой. — И кому, как не своей сестре, рассказать, что тебя беспокоит.

— Марусь… Достаточно того, что ты меня накормишь чем-то вкусным. О'кей?

— Вот ведь намучается с тобой твоя девушка.

— У меняя ее нет. Можешь не переживать.

— Так вот в чем дело? Это та блондиночка? Ну-у-у, скажи, братишка!

Маруська трясет меня за руку и улыбается. Ворчу что-то нецензурное и скриплю зубами. Не хватало еще ее причитаний. Она так и продолжает приседать на извилины, пытаясь выведать у меня хоть каплю информации о принцесске, усиливая раздражение. Я пытаюсь выбросить Рапунцель из головы хоть на минуту, но не получается. Совсем не получается.

Мы достигаем общежития, и я устало пинаю дверь ногой, повернув ключ в замке.

— Если не заткнешься, то я лягу спать голодным. — Кидаю ключи на стол и замираю у порога.

— Привет. — Посреди комнаты стоит принцесска и мнется, поглядывая мне за спину.

— Ой, приве-е-ет! — Тянет Маруська и проскальзывает мимо меня. — Так все-таки вы встречаетесь? — Сестричка потирает ладошки друг о друга и выхватывает у меня пакет из рук. — Отметим все ужином. Или…?

Только сейчас улавливаю аромат, которым пропиталась комната. Она что… что-то готовила? Взгляд сам ползет на плиту, а потом на стол. Продолжаю стоять у порога, проглатывая слюну и желание стиснуть чертову Барби в объятиях.

— Ничего мы не будем отмечать. — Грубо цежу сквозь зубы, а плечи принцесски медленно опускаются.

— Я хотела тебя поблагодарить. — Произносит она, а сестричка хмурится, переводя взгляд с меня на нее и обратно.

— Считай, что отблагодарила. Теперь вот, — отхожу от двери и открываю ее так, что она с грохотом ударяется о стену, — прошу на выход.

— Что… — Ее губы практически бесшумно шевелятся.

— Леш! — Сестричка не остается в стороне и возмущенно смотрит на меня.

— Еще раз повторить? — Выбираю одну точку и таращусь на нее, чтобы не видеть того, как реагирует Рапунцель.

— Она останется!

— Нет, он прав, — бесцветным тоном произносит Света, — я пойду.

Слышу, как принцесска собирается и идет к выходу. Даже дышать перестаю, когда она проходит мимо. Не хочу вдыхать сладкий аромат, исходящий от ее волос. Грудную клетку рвет на куски, но…

— Ты придурок, братишка. — Маруська тычет пальцем мне в грудину и заставляет посмотреть ей в глаза. — Думала, у меня умный брат, а