— Все так запущено? — Друг становится серьезным, пока я застегиваю ветровку. — Тогда погнали к университету. Может успеем ее поймать.

— Может не стоит ловить. Не просто так она сбежала. Поняла, что не стоит водиться с детдомовским мальчиком, который ей не пара.

— Э-э-э, братишка, так не пойдет. — Степа меня тормозит, заставляя сжать челюсти с такой силой, что появляется головная боль. — Ты ничем не хуже тех мажоров. Лучше. — Тычет мне в грудину, пока я пялюсь на дверь. — Не гони.

— Проехали. Погнали где-нибудь пожрем, а то мозг перестает работать.

Завязываю с темой о принцесске, но Вольный не унимается. Видимо, прет от того, насколько я упертый. Да, я так и думаю. Было время отойти от вчерашней эйфории и включить мозги. Не пара я ей. Совсем не пара. Что я могу дать девчонке, привыкшей к роскошным подаркам и свиданиям высшего класса?

Комнату в общаге, где дуборина будет зимой такая, что инеем покроешься?!

Ей это не нужно.

Поэтому и сбежала.

Чуда не случится. Я не стану миллионером при титанических усилиях. Все, что я могу на данный момент, работать в гараже и клубе, чтобы выживать. Какие перспективы? Да никаких! Абсолютно никаких!

Нищеброд со стажем.

— Хорошо. Только Макса позову.

— Ты без него не можешь?

От недовольства нервно одергиваю ворот ветровки и сглатываю противную слюну. Не нравится мне, что Вольный водится с Кругом. Мутный тип, как был в моих глазах им, так и остался. Сомневаюсь, что когда-то смогу так же легко общаться с ним, как Вольный или Лиля. Нет. Увольте от таких нежностей к мажористой заднице.

— Лех, чего ты на него взъелся? Мы здесь только благодаря ему…

— А я не просил. — Цежу сквозь зубы и прохожу к двери, открываю ее и чуть ли не наскакиваю на очень злобную морду.

Передо мной стоит белобрысый богатенький утырок. За ним еще одна знакомая моська. От них так и сквозит презрением, от чего я сразу ощетиниваюсь. Каждая мышца напрягается.

— Поговорить надо. — Не особо дружелюбно говорит птица, Орлов вроде.

— Не о чем. — Хочу оттолкнуть его, но он резким толчком в грудину чуть ли не сбивает меня с ног.

— Э, парни, может хватит разборок. Ведь все же решили. — С мировой выступает друг и не дает зарядить наглой морде, которая вплывает в каморку холеного.

Дверь закрывают. Чувствую, что передо мной живые груши для снятия стресса, а он у меня накопился нехилый.

— Есть о чем. — Белобрысый сжимает кулаки и смотрит на меня. — Не смей больше приближаться к Свете, понял?

— А ты кто такой, чтобы мне указывать? Захочу и не просто подойду, и поверь, она не будет против. — Шагаю к нему с улыбкой.

— Мразь. — Цедит сквозь зубы и покрывается пятнами от злости. — Тебе все равно ничего не светит. Она поймет, что ты кусок дерьма, не стоящий и ее мизинца.

— А кому светит? Тебе?

— Да ты…!

Хватает меня за грудки, но ударить друг друга мы не успеваем, потому что холеный, словно из под земли вырастает и откидывает нас по разные стороны.

— Санек, успокойся.

— Ты бы не лез, Круг. Не в твоих интересах.

Переглядываются, а я поправляю ветровку, понимая, что Степа не пропустит к твари, которая выпрашивает. Видимо, нравится, когда ему нос разбивают.

— Слушай, Орлов, я тебе мало за Лилю врезал? Так я повторю. Еще и за друзей накидаю. Хочешь?

— С каких пор ты такой смелый стал?

Усмехается белобрысый, переключая внимание на Макса. Тот тоже сжал кулаки. Второй мажор стоял и наблюдал за происходящим. Только по взгляду стало понятно, что в любой момент кинется.

— Дана нет, чтобы защитить.

— Зато есть мы. — Подает голос Вольный, а я охреневаю от того, с какой злостью звучат эти слова.

— По опасной дорожке ходишь, Макс. Не тех друзей выбрал. — Фыркает птица, отступая к двери и смотря то на него, то на меня. — Тебе не жить. — Бросает презрительно, открывает дверь и сваливает вместе с другом-шавкой.

Глава 32. Под запретом

Светлана

Мне тепло. Очень комфортно. Хочется нежиться в его объятиях, пусть и в душе происходит какой-то тянущий диссонанс. Я пришла сама, потому что захотела. Меня потянуло именно к нему, ведь, как бы больно я его не задевала, он мне помогал. Сейчас больше всего хотелось остановить время. Задержать чертовы стрелки, чтобы впитать в себя каждую эмоцию. Пусть некоторые из них были противоречивы настолько, что я готова была забиться в угол и плакать, но удовольствие и спокойствие, которое я испытывала в руках Леши, уносили меня куда-то далеко от всего катастрофического негатива, которым пропиталась моя жизнь.

Я уже давно перевернулась и смотрела на его лицо в темноте. Хотела запомнить каждую черточку. Для портрета.

Так себе это объясняла, хотя знала настоящую причину.

Никогда не чувствовала к парню ничего подобного. Когда хочется одновременно убить дикаря и прижаться к нему.

Наплевать, что мы находимся в маленькой холодной комнатушке, не видевшей ремонта пару, а то и больше, десятков лет. Все равно, что хлипкую дверь можно запросто вскрыть или вынести одним лишь пинком. С ним я чувствовала себя защищенной. Словно меня прикрыли от всех непробиваемым колпаком.

Прикусываю губу, потому что жутко хочется дотронуться до него, провести пальцами по щекам и ниже… Но когда я уже понимаю руку, слышу, что в сумке начинает вибрировать телефон. В оглушительной тишине он кажется набатом. Я прикрываю глаза и убираю руку.

Надо уснуть. Просто не замечать звонков.

Только не получается. Вибрация так бьет по ушам, что я не выдерживаю. Тихонько убирая сильные руки со своей талии и выбираюсь из уютного кокона, в который меня поместил Леша. На цыпочках подхожу к сумке и ищу айфон. Не моргая смотрю на экран. Пропущенных вызовов от отца целых пятьдесят три. Снова звонит, и я поворачиваю голову к кровати.

Он спит, как убитый, а я губы кусаю, потому что не хочу отвечать.

Внутри против воли поднимается волна страха. Папа не спит, хотя на часах три часа ночи. Значит, ищет меня.

Стоит этой мысли обосноваться в моей голове, как на телефон поступает сообщение.

Если ты немедленно не выйдешь, то я сам войду, и тогда…

Дочитывать я не стала. Руки пробило мелкой дрожью. Прикрыла глаза и медленно выдохнула. Даже сейчас они не оставляют меня в покое. Зачем изображать заботу, если ее нет?

Зачем выслеживать?

Хотя глупо задавать себе такие вопросы. Папе не выгодно, чтобы его дочь связалась с