– Зал по уголовному производству – можете делать ставку…

– Верно. – Я улыбаюсь, как будто сам это знал. – А судья?..

– По понедельникам – судья Каттингс, – отвечает она.

– Благодарю. Большое вам спасибо, – отзываюсь я. – Очень приятно с вами познакомиться.

– Светоч моего дня, – иронично откликается Дороти.

Я уже собираюсь выйти из кабинета, но в последний момент оборачиваюсь:

– Еще одна вещь…

– Да?

– Я… гм… должен что-то говорить?

Она отрывается от компьютера.

– Судья спросит вас, считает ваш клиент себя виновным или невиновным? – отвечает Дороти.

– Отлично, – говорю я. – Вы мне очень помогли.

В вестибюле я застаю Эмму в момент завершения разговора по мобильному.

– И?.. – спрашивает она.

Я опускаюсь в свободное кресло рядом с ней.

– Пара пустяков, – отвечаю я и надеюсь убедить в этом самого себя.

Пока мы с Эммой сидим в зале, предъявляют обвинения троим парням за хранение наркотиков, одному – за кражу со взломом и еще одному – за эксгибиционизм. Потом приводят Джейкоба. Я мгновенно определяю момент, когда Эмма видит сына: она сразу вся подбирается и задерживает дыхание.

Если вы провели в зале суда хоть сколько-нибудь времени, то знаете, что парни, игравшие в футбол в старшей школе, – злыдни с головами, ушедшими в плечи, – вырастают и становятся бейлифами. Два таких бегемота грубо волокут Джейкоба, который изо всех сил старается вырваться от них. Он выгибает шею, смотрит на людей в зале, но как только видит Эмму, все его тело расслабляется от облегчения.

Я встаю и спускаюсь с галереи, потому что пришло мое время, но слишком поздно замечаю, что Эмма идет за мной.

– Вы должны остаться там, – шепчу я ей через плечо, занимая место за столом защиты рядом со своим клиентом.

– Привет, – тихо говорю я Джейкобу. – Меня зовут Оливер. Твоя мама наняла меня адвокатом для тебя, и я все держу под контролем. Ничего не говори судье. Предоставь это мне.

В продолжение моей речи Джейкоб глядит на колени. Как только я умолкаю, он поворачивается на сиденье и громко говорит:

– Мама, что происходит?

– Советник, – обращается ко мне бейлиф, что покрупнее, – или ваш клиент замолчит, или отправится обратно в камеру.

– Я же попросил тебя ни с кем не разговаривать, – говорю я Джейкобу.

– Вы просили ничего не говорить судье.

– Ты не должен общаться ни с кем, – уточняю я. – Понимаешь?

Парень опускает взгляд на стол.

– Джейкоб? Эй?

– Вы сказали, чтобы я ни с кем не разговаривал, – бурчит он. – Уже передумали?

Судья Каттингс – истинный житель Новой Англии, в свободное время управляет фермой по разведению лам и, по-моему, сам немного похож на ламу. Он произносит имя Джейкоба, и тут через боковую дверь в зал заходит Дороти, секретарь суда, и подает ему какую-то записку. Взглянув на нее вдоль своего длинного носа, судья Каттингс вздыхает:

– Я должен предъявить два обвинения по делам мистера Робишо, и это будет происходить в другом зале. Так как он уже здесь со своими клиентами, я сперва займусь этим, а потом мы разберем дело о заключении в тюрьму.

Как только он произносит слово «тюрьма», Джейкоб вскакивает на ноги и заявляет:

– Мне нужен сенсорный перерыв!

– Замолчи, – сквозь зубы говорю я.

– Мне нужен сенсорный перерыв!

В голове у меня роятся десятки мыслей: как заставить этого парня молчать? Как сделать так, чтобы судья забыл произошедшее у него перед глазами? Как действовал бы опытный адвокат в ситуации, когда клиент гробит все дело? Скоро ли я наберусь достаточно опыта и перестану сомневаться в себе?

В тот миг, когда Джейкоб делает шаг, на него набрасываются два бейлифа. Он начинает кричать высоким голосом, будто причитает по покойнику.

– Отпустите его! – вскрикивает у меня за спиной Эмма. – Он не понимает! В школе ему разрешают вставать с места, когда его что-то слишком сильно волнует…

– Здесь не школа! – громыхает басом судья. – Здесь зал суда, и вы, мадам, сейчас же его покинете!

Второй бейлиф оставляет Джейкоба и шагает на галерею, чтобы вытащить из зала Эмму.

– Я могу все объяснить! – кричит она, но ее голос слышится все слабее, женщину толкают к дверям по проходу.

Я перевожу взгляд с нее на своего обмякшего клиента, которого вытаскивают в другую дверь.

– «Убери от меня свои вонючие лапы, ты, проклятая грязная обезьяна!» – орет Джейкоб.

Судья прищуривает глаза и смотрит на меня.

– Это из «Планеты обезьян», – поясняю я.

– «Я чертовски зол и не собираюсь больше терпеть это», – отвечает Каттингс. – Это из сериала «Сеть». Я вам очень рекомендую посмотреть этот фильм, после того как вы приведете в чувство своего клиента.

Пригнув голову, я торопливо иду по проходу. Эмма стоит за дверью зала суда, красная и злая; она бросает разъяренные взгляды на бейлифа.

– Ваш малыш подождет, пока зал суда не опустеет, – говорит он мне. – Тогда ему предъявят обвинения. А мамаша пусть до тех пор не показывается.

Он снова входит в зал; дверь со стоном закрывается. И я остаюсь в коридоре с Эммой, которая хватает меня за руку и тащит к лестнице.

– Что… что вы делаете?

– Он внизу, да? Пойдемте.

– Стойте. – Я упираюсь пятками в пол и складываю на груди руки. – Что все это значит?

– Мне неприятно произносить эти слова, но я же вам говорила. Это синдром Аспергера. Джейкоб выглядит совершенно нормальным, даже очень умным, но иногда какой-нибудь сущий пустяк может вызвать у него настоящий нервный срыв.

– Но так вести себя в зале суда нельзя. Я думал, он знает все о расследованиях, копах и законах. Он должен сидеть тихо, или случится катастрофа.

– Он пытается, – говорит Эмма. – Потому и попросил сенсорный перерыв.

– Что?

– Это возможность уйти от шума и суеты в особое место, чтобы успокоиться. В школе таково одно из специальных условий, которыми он пользуется… Слушайте, мы можем поговорить об этом позже, а сейчас пойдемте к нему.

Джейкоб получил свой сенсорный перерыв… в камере.

– Вас туда не пустят.

Эмма вздрагивает, как будто я ударил ее, и говорит:

– А вас?

Сказать по правде, я не уверен. Просовываю голову в зал суда. Бейлиф стоит прямо за дверью, сложив руки на груди.

– Могу я поговорить со своим клиентом? – спрашиваю шепотом.