Самая лучшая новость — мой музей перешел на виртуальные лекции! Записалась на несколько таких лекций, которые, правда, в три часа дня, и я по времени не вписываюсь на работе, но бывают же приятные неожиданности и время открывается. Радуюсь, что в моем расписании есть снова музей. И раз пошла такая пьянка, решила виртуально петь и в хоре. Будут разучивать «Мессию» Генделя. Не очень представляю, как это будет, но музыка очень красивая, хочется попробовать.

Маму продолжаю возить то к онкологу, то на томографию с контрастом. Мы всё так же недовольны друг другом. Вопрос о том, что я могу быть ее водителем и координатором надолго, как-то не возникает у меня в голове. Каждый день сил хватает только на этот день. Но если бы возник, я бы не знала, что с этим делать.

Вася играет в футбол. Друзья уговорили его записаться, и теперь по выходным мы ездим на игры. На тренировки ходить на неделе он «забывает» и ругается с тренером, но игры любит и его пока допускают.

Мой бывший муж будет проездом в нашем районе, и Вася уйдет с ночевкой к нему в отель. У них идиллия. Питер берет на себя функцию исключительно развлекательную, а Вася в развлечениях взлетает на своих эмоциональных качелях. Папа не верит тестам, диагнозам и моим жалобам. Информацию о Васе он черпает от школы, а они пока обтекаемо оптимистичны.

У меня на кухне пропал большой фиолетовый хлебный нож. Вещи пропадают довольно часто, и в большинстве случаев это Вася приделывает им ноги. Мальчишки строят домик-халабуду в лесу с помощью досок со стройки квартирного комплекса по соседству. Не воруют, просят отходы у рабочих и таскают доски. Соорудили кое-какой пол и крышу. Я забредала туда пару раз. Вокруг этого гнездышка валяются инструменты, к примеру, молоток наш из дома, много банок от выпитых напитков и мусор. Думаю, там мог быть и наш нож. Вася никогда не признается в своих действиях, хоть и оставляет массу следов. Выдавливать из него признания опасно, я постоянно себе об этом напоминаю. Васино восприятие — как психиатрическое минное поле, никогда не знаешь, на чем взорвешься.

Я получила сообщение о домашнем задании, которое нужно сдать сегодня. Вася оттягивает дедлайн до последнего. Договариваюсь с ним, чтобы сделал сразу после школы, а потом шел гулять. Звоню с работы, а он не берет телефон. После работы иду разыскивать его, и он у Картера, говорит, что делает задание. Обещает прийти на ужин. Не приходит. Повторные розыски безуспешны. Является домой в темноте, в восемь вечера, уже злой, так как не любит объясняться со мной и голодный. Начинаю разогревать духовку для пиццы. Спрашиваю о задании — оно не сделано. Предлагаю сделать вместе, еще есть время. Вася заводится. Его достали мои напоминания, вопросы, предложения. Я наступила на мину. Он говорит под нос, что лучше убьет себя, и одним движением выхватывает мой телефон. Гуглит «самоубийство домашними средствами» или что-то подобное. Услужливый гугл выплевывает варианты. Он бросается к кладовке со стиркой, там единственное токсичное вещество в доме — пятновыводитель.

— Мама, можно себя убить, выпив уксус? — по дороге спрашивает меня.

Я уверенно кричу:

— Нет!

Он выхватывает с полки пятновыводитель и несется к себе в подвал. Запирается в туалете и рыдает, истошно орет, не могу перекричать. Я тайно всё же надеюсь, что блефует, и нежным голосом спокойно продолжаю его уговаривать открыть дверь и оставить пятновыводитель. Еще двадцать минут держится напряжение, но он начинает уставать и оттаивать. Открывает дверь. Я забираю у него бутылку и прячу. Он как пьяный. Я ложусь с ним на кровать, укутываю его в одеяло и накрываю его тяжестью своих пятидесяти пяти килограммов. Пою ему в ушко колыбельную и глажу по спинке. Еще через десять минут он отключается.

Я иду наверх к компьютеру и пишу учителю, что задание он не сдаст, у него нервный срыв и он угрожал самоубийством.

Через двадцать минут у моего дома две полицейские машины с включенными мигалками. Вооруженные полицейские стучатся в дом и просят Васю выйти. Я привожу его, и они с ним отдельно беседуют на улице. Потом садят его в полицейскую машину и беседуют со мной. Говорят, что должны отвезти его в приемный покой на проверку. Мне нужно на своей машине ехать за ними. О том, чтобы это дело замять, речи быть не может, у них протокол.

Лора и мама хотят объяснений, и я успокаиваю их, как могу, и сажусь в машину. В приемном покое в Питтсфорде Васю заводят в психиатрический отсек-бункер. Меня инструктируют оставить все вещи в локере, и с пустыми руками мы заходим в голую комнату. Там одна кушетка без подушки и кубик на манер стула. Нас там оставляют на какое-то время. Мы вдвоем бочком помещаемся на кушетке. Мне приятно прижаться к Васе, и он не возражает. Для похода в туалет надо сообщить дежурному в тамбуре, и тогда выпускают из комнаты с надзирателем. В туалете дверь должна быть открыта. Из других комнат слышны возбужденные крики. Вася овладевает пультом от телевизора и какое-то время его развлекает мультик.

Где-то через час нас вызывают на ковер побеседовать с какой-то не очень далекой социальной работницей, которой надо всё пересказать. Потом отправили назад. Надежда на то, что нас быстро выпустят, тает на глазах. Я отпросилась выйти из бункера к своему телефону и позвонила Лоре. Она в истерике и хочет знать, когда я приеду. Пообещать ничего не могу. Стараюсь ее успокоить. Потом снова через три проверки в бункер.

Еще через час пришла психиатр, начала расспрашивать. Сказала, что надо ждать, они нас наблюдают. Время уже к полуночи. Я взмолилась — отпустите. У меня дома дочь не спит, завтра на работу, Вася выдохся. Само сидение в психушке давит на психику. Предложили звонки соцработника, я отказалась, что потом мне ставилось в вину, но отпустили. После бункера с электрическим светом даже мрак ночи был чертовски приятен.

С Васи — как с гуся вода, оживленно обсуждал психушку. Как бы всё понял. Больше туда не хочет. Мне ночь без сна.

На следующий день всем надо было пересказывать эту историю — Нику, его менеджеру, Джейсону, который отправил сигнал Кори, ну и с самой Кори. Не считая Лоры и мамы. Ник обещал провести беседу с Васей. Бабушка пытается читать ему нотации и стыдить, но против лома нет приема. Оттащить ее тяжело, Вася вскипает за