Тут к вахте приблизилась жена Перегудова — уже вдова — Серафима. Ее схватили, связали и отправили туда же, в каюту Тонконогова. Она не догадывалась, что лежит рядом с трупом мужа.

В это время Солдатов и Игошин пришли на кухню, чтобы загрузиться продуктами. Но там еще возились повар с подручными. Угрожая тесаком, заговорщики загнали повара с командой в кладовку и заперли.

Около часа лагерь был во власти беглецов. Они сами следили, чтобы никто не поднял тревоги. И вот, когда в распоряжении группы оставались считанные минуты, Тонконогов послал в другой барак за Янцевичем и Клюком. Бригадир Янцевич тоже был «в авторитете», а Клюк работал у него звеньевым. Но главное, Янцевич имел доступ к золоту. Он мог скопить не жалкие граммы, а солидное количество «рыжевья». Возможно, он нес «золотой запас» группы, но об этом знали только он и Тонконогов.

Наконец все двенадцать собрались на вахте. Они ждали конвоира, который в это время должен был вести бригаду зэков к шахте, в ночную смену. И вдруг во всем лагере погас свет. Не известно, выпал ли беглецам козырный туз, или у Тонконогова был еще один, тайный, сообщник. Может быть, бригадир изменил день и час нападения именно с учетом возможности обесточить лагерь.

Боец Грызункин с винтовкой на плече вошел в помещение вахты. Сава схватил винтовку за ствол, Тонконогов приставил наган к животу: «Руки вверх!» Конвоира быстро связали и отправили к остальным. Только теперь беглецы заперли барак снаружи.

Теперь им предстояло захватить помещение охраны лагеря, находившееся снаружи, недалеко от ворот. Беглецы построились в колонну по двое, будто бригада идет шахту. Могли бы и не строиться — тьма стояла кромешная.

Подошли к казарме, постучали в дверь.

Дежурный Рогов спросил:

— Кто там?

Он должен был поднять тревогу еще раньше, когда погас свет, но не сделал этого. Тишина за дверью настораживала. Раздался звон стекла, нападавшие высадили окно, ворвались в дежурное помещение и начали стрелять из нагана и винтовки. В смежном помещении, где спали бойцы, поднялась паника, охранники в одном белье выскакивали в окна. Беглецы взломали «пирамиду» и расхватали автоматы. Хватило не всем, чуть не передрались. Тут выяснилось, что Тонконогов в темноте и суматохе ранил в руку Гоя — тот был в вохровской шинели, вот и нарвался на пулю.

Оружия и боеприпасов взяли много. Но стрельба не входила в их планы. Все бросились к дороге на Ягодное. Впопыхах даже бросили сумки с провизией. Беглецы рассчитывали перехватить какую-нибудь машину. Но в ночное время прождать можно было и до утра. Через десять минут бессмысленного ожидания решили свернуть в тайгу.

На этом везенье беглецов окончилось. Но они этого не знали, все еще надеялись, что подфартит.

Услышав выстрелы, начальник лагеря Аким Проскурин выглянул в окно своей избы. «Побег?» — подумал он. Темные фигуры, метнувшиеся от казармы к дороге, он принял за своих бойцов, бросившихся в погоню. Начальник оделся и побежал на вахту. Там он увидел разгром и оборванный провод телефона. Тут вернулись бежавшие бойцы взвода охраны. Вскоре нашли Светкина, Грызункина, жену Перегудова и самого вахтера, окоченевшего. Посыльный уже мчался в дивизион, расположенный в полутора километрах.

Тем временем начальник лагеря скомандовал побудку. Зэков быстро пересчитали. Отсутствовали двенадцать. Быстро узнали, кто именно бежал.

Прибыл лейтенант Кондратов с дивизионом — двадцать два бойца, с ними собаки. Овчарки сразу взяли след.

В темноте шли не быстро, опасаясь напороться на засаду. Собаки рвались с поводков. Утром пойдут скорее — все бойцы молодые, сильные и злые…

…Беглецы шли низкорослой колымской тайгой. Старались не потерять направление: поселок Эльген — и дальше тайгой до Якутска. В пути надеялись разжиться картой у геологов.

Шли всю ночь, все утро. Днем сделали короткий привал. Худенко достал тетрадь, послюнил карандаш и начал писать:

К вечеру дистанция между беглецами и преследователями сократилась. Тонконогов приказал залечь в кустах вдоль берега ручья. Договорились: команда «Вперед!» будет означать «отходим».

Показались солдаты. Беглецы ударили из всех стволов. Заскулила подстреленная собака. Преследователи залегли и тоже открыли огонь. Вскрикнул и схватился за лицо Пуц, между пальцами лилась кровь.

Тонконогов крикнул:

— Вперед!

Группа начала отходить.

Трое из двенадцати — Худенко, Игошин и Янцевич — отошли еще раньше. Преследователи обходили их справа, вот они и отступили. На условленное место не попали — путь преградило болото.

Основная часть беглецов остановилась. Оказалось, что при отступлении бросили ручной пулемет. Раненый Пуц был без сознания. Тонконогов достал наган и выстрелил ему в голову. Сказал сквозь зубы:

— Пошли!

Весь этот день другой раненый, Гой, старался не попадаться командиру на глаза. Все-таки попался. Тонконогов отобрал у него автомат и дал вместо него наган.

Восемь беглецов мало спали, совсем ничего не ели, кроме ягод. К вечеру следующего дня совсем выбились из сил и повалились на траву. В караул назначили Бережницкого, он крепился несколько минут, но тоже уснул. Тонконогов вдруг проснулся — не услышал, а словно почуял: идут!

На этот раз перестрелка длилась дольше. Преследователи опять попытались обойти беглецов с флангов. В это время лейтенант Кондратов неосторожно высунулся из укрытия и тут же получил пулю в голову. Еще двое бойцов были ранены. Наступала темнота. Обе стороны отошли.

Во время отхода еще трое беглецов отбились от основной группы — Гой, Демьянюк и Солдатов.

К тому времени уже были перекрыты дороги, расставлены засады. Спасти беглецов могло только чудо.

На четвертый день случился последний бой группы Тонконогова. Он, Клюк, Бережницкий, Маринив и Сава бились насмерть. Подстрелили двоих бойцов. Как проходил и как окончился этот бой, не известно. Согласно протоколу, в тайге, недалеко от поселка Эльген, обнаружено пять трупов в разном положении. Только один из них погиб от ранения в грудь. Остальные застрелены в голову…

А группа Худенко, Игошин и Янцевич двигались на евер. Уже наутро после первого боя Худенко записал: «Оказалось, что Тонконогов хорош организатор, но как военный командир никуда не годится…»