– Я не шучу!

– Пойди к Антонии, она тебе все расскажет!

– Она только высказала вслух то, о чем я сам все время думал. Как вы ночевали по дороге в Лондон?

К величайшему удивлению Йена, Бригитта разразилась смехом.

– По… по дороге? – захлебывалась она от странного хохота, который грозил перейти в истерику. – Ты… ты думаешь, что М-Магнус и я?..

Йен грубо тряхнул ее. Так же неожиданно Бригитта успокоилась.

– Ты болван, – прошипела она, стирая слезы. – Магнус Кэмпбел – порядочный человек.

Йен покраснел.

– Рад это слышать, поскольку мне вовсе не улыбается убивать собственного родственника. А когда ты жила в Лондоне? – безжалостно продолжал допрашивать он. – Кто-нибудь приставал к тебе там?

Негодующее выражение ее лица послужило ясным ответом на его вопрос.

– Неужели ты думаешь, что Бако или Марианна позволили, кому бы то ни было приблизиться ко мне? – отрезала она. – Ха! Да там я была в большей безопасности, чем здесь.

– Я тебе верю.

– Ах, как великодушно с твоей стороны, – язвительно произнесла она и снова всхлипнула.

Чувствуя себя виноватым в том, что усомнился в ее верности, Йен протянул руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но Бригитта резким движением сбросила ее.

– Ты обвинял меня в том, что я не доверяю тебе, но ведь и ты мне не доверяешь, – сказала она с пылающим от гнева лицом. – Я надеюсь, что этот малыш будет мальчиком – ради Черного Джека.

Невысказанная угроза разрыва тяжело повисла между ними. Бригитта поднялась. Йен посадил ее к себе на колени и покаянно поцеловал. Она осталась совершенно равнодушна.

– Черт возьми, Бри! – вскипел он. – Я же не могу не ревновать. Я люблю тебя.

Это признание подействовало на нее сильнее, чем самые резкие оскорбления. Бригитта уткнулась ему в грудь и разрыдалась.

– Ну, прости меня, дорогая, – тихо и проникновенно произнес Йен, чувствуя, как у него сжимается сердце при виде ее слез.

Когда всхлипывания прекратились, Йен приподнял ей подбородок и заглянул в зеленые глаза.

– Улыбнись мне, дорогая, – попросил он. Бригитта ответила дрожащей улыбкой, и Йен поцеловал ее в щеку.

– У нас был долгий и тяжелый день, – прошептал он. – Пойдем в постель.

Раздевшись, Йен повернулся к жене. Перед ним предстало не совсем обычное зрелище. Сидя на другой стороне кровати, Бригитта массировала себе живот каким-то снадобьем.

– Что ты делаешь? – спросил он, обходя кровать с другой стороны. И залюбовался перламутровым блеском, который придавала ее коже таинственная мазь.

– Мойра приготовила для меня это средство, – ответила Бригитта, окидывая взглядом его могучую фигуру в свете свечи. – Она говорит, что это сохранит мою кожу упругой. Знаешь, какой большой будет живот, ну вот, чтобы ничего не растянулось слишком сильно.

– Можно тебе помочь?

– Помоги.

Йен встал перед ней на колени, и, если бы его лицо не оказалось в тени, Бригитта могла бы заметить на его губах улыбку, полную вожделения. Йен медленно начал втирать мазь. Его поглаживания были такими нежными, что Бригитта удивлялась, как эти загрубевшие в сражениях руки могут быть столь деликатны. Глядя на Йена, погруженного в это занятие, она ласково улыбнулась.

– Просто удивительно, как подумаешь, что здесь скрывается, – прошептал Йен. – Еще пять коротких месяцев – и он появится на свет.

– Или она.

– Да, или она.

Йен потянулся к ее горячим, набухшим от беременности грудям. Бригитта в истоме закрыла глаза. Поглаживания, которые расслабляли ее округлившийся живот, теперь возбуждали ее груди, ставшие еще более чувствительными.

– У тебя соски потемнели, – прошептал он, дотрагиваясь пальцами до твердых шариков. – Они напоминают сейчас те вишни, которые мы ели в Эдинбурге.

Бригитта сдавленно застонала. Желание, которое зародилось в кончиках грудей, теперь распространилось ниже и терзало ее плоть.

Наклонившись, Йен поцеловал сначала одну ее мягкую грудь, потом другую. Немного задержавшись, словно раздумывая, какую же предпочесть, его язык коснулся отвердевшего соска и медленно спустился вниз в ложбинку. Потом вновь стал подниматься к центру второго прелестного холма, ждущего ласк. Тихо застонав, Бригитта схватила Йена за плечи. Ноги призывно раздвинулись, и Йен осторожно уложил Бригитту на постель.

Любовные выдумки его были неистощимы. Он поцеловал нежную ступню Бригитты, потом провел языком вверх до колена, поглаживая рукой кожу, приникнув поцелуем к ее животу, он прошептал:

– Я люблю тебя.

Внезапно язык его скользнул ниже, раздвигая розовые лепестки ее лона. И, вдруг вернувшись, затеял необыкновенно возбуждающую игру там, где находилась самая чувствительная точка ее тела. Бригитта ахнула, чувствуя, как язык Йена проник внутрь ее и вовсю бесчинствует там. Она таяла как воск свечи в пламени его страсти, волна за волной омывала ее неизведанным еще наслаждением, которое казалось бесконечным.

Лицо мужа возникло над ней как в тумане.

– А наш малыш?.. – прошептал он, едва сдерживаясь.

– Скучает по тебе.

Йен повернул ее на бок. И вошел в ее влажное лоно сзади, чтоб не давить на нее своим весом. Он осторожно и медленно двигался, постепенно увеличивал темп. Бригитта выгнула спину, и в безумии страсти они слились в одно целое.

Когда они отдышались, Йен набросил на себя и на жену одеяло и крепко прижал ее к себе.

– Временами я бываю глуп, как осел, – сказал он, а потом торжественно пообещал: – Пусть Бог жестоко накажет, если я когда-нибудь огорчу тебя снова.

Плечи Бригитты задрожали от беззвучного смеха.

– Ну, – поправился Йен, – если я когда-нибудь засомневаюсь в твоей любви ко мне. Так лучше?

– Гораздо лучше, – подтвердила она.

– Будь ты проклято! – ворчала Бригитта, пытаясь надеть платье. Ей не хотелось звать на помощь Сприн. Ведь это было первое утро после ее свадьбы. Но одеться без помощи кузины оказалось просто невозможно.

После двух-трех попыток Бригитта окончательно запуталась в просторных складках юбки, не в силах высвободиться и попасть в рукава.

Наблюдая с другого конца комнаты за суматошной борьбой, которую его жена вела со своим нарядом, Йен насмешливо улыбался, но прийти на помощь не спешил.

Наконец-то! Бригитта нашла рукава и сунула в них руки. Платье скользнуло вниз по ее телу, и все стало на свои места. Вот только пуговицы! Заведя руки назад, Бригитта нащупала застежку на талии, и борьба началась с прежним ожесточением. Она извивалась и так и эдак, но дело застопорилось. «Ну и ладно, – сказала она себе. – Начну с верха».