– Почему это я, граф Данридж, должен быть твоей камеристкой? – недовольно проворчал он. – Почему ты не привезла с собой Сприн?

Ответ Бригитты он не услышал за шуршанием ее юбки.

– Что-что?.. – переспросил он.

– Я сказала, – повторила Бригитта, выныривая из платья, – что Сприн на третьем месяце беременности.

– Ну и что из этого?

– А то, что ее все время тошнит. И может вырвать в любое время. Например, прямо на это платье.

– Ох уж эти женщины!

– И Сприн, и Шена, и Эврил – все беременны, – продолжала Бригитта. – Похоже, на младенцев год будет урожайный.

– Не забывай и о себе, – усмехнулся Йен, похлопав ее по округлившемуся животу. – Еще пять месяцев, и ты снова родишь. Это должен быть еще один мальчик.

– Четверо из нас беременные в одно и то же время. Прямо хайлендским ветром надуло.

Йен рассмеялся, но тут же сделал серьезное лицо и проворчал:

– Не говори глупостей. Это я сделал тебе ребенка. А теперь повернись – я застегну пуговицы.

– Одно я знаю наверняка, – сказала Бригитта, поворачиваясь спиной, – этим я обязана нашей проклятой кровати, которая…

Йен ухмыльнулся за ее спиной.

– Знаешь, кровать, вряд ли могла сделать тебя беременной.

– Но она очень этому способствовала. Скажешь, не так?

Покончив со своим трудным делом, Йен ласково повернул жену лицом к себе и поцеловал в кончик ее вздернутого носа.

– Ты никогда не выглядела прелестнее, дорогая.

– А все-таки кровать виновата, – упрямо повторила она. Надо сказать, ее нрав мало изменился за это время.

Бригитта повернулась и принялась изучать себя в зеркале. «А правда, я ничего», – решила она. Но тут же нахмурилась, в профиль живот уже был заметен.

– Если мы через минуту не выйдем, – сказал Йен, кусая губы от смеха, – то опоздаем на инвеституру Перси.

– Подумать только, – заметила Бригитта, – Перси будет носить титул Мардока и жить в замке Вим. Интересно, что сказал бы на это Черный Джек? Я все еще не понимаю, как это случилось.

– По шотландским законам и благодаря милости королевы, – пустился в объяснения Йен, – когда человек женится на наследнице, он может получить ее фамильный титул и все владения. Шена ведь единственная осталась в роду. По мужской линии у них больше никого нет. С сегодняшнего дня Перси становится графом Мейничем, и замок Вим будет принадлежать ему.

– У нас в Англии такого не бывает.

Йен приподнял ей подбородок и с любовью заглянул в изумрудные глаза.

– Вы, англичане, как известно, варвары.

Не желая спорить, Бригитта пропустила эту насмешку мимо ушей.

– С чего началась ваша распря с Менци? – вдруг спросила она, примеряя накидку. – Неужели Черный Джек и вправду похитил когда-то его тетку?

– Нет, хотя Мардок, возможно, и в самом деле думал, что это именно так.

– Ты говоришь загадками, дорогой?

– Черный Джек не похищал и не убивал тетку Менци. Большего я сказать не могу, поскольку герцог Арджил скончался, а дурные дела покойников пусть умрут вместе с ними, – ответил он, ведя ее под руку к двери. – Но ты мне веришь, надеюсь?

– Да, конечно.

Йен открыл дверь. Они хотели пройти в нее одновременно, но тут же застряли. Оба отступили назад и с улыбкой поглядели друг на друга.

Бригитта рассмеялась.

– На этот случай есть старая английская пословица.

– Какая же? – спросил Йен.

Бригитта переступила через порог и оглянулась, поглаживая себя по животу.

– Тот, у кого больше живот, проходит первым, а тот, у кого его нет, следует позади. Что вы скажете, ваша милость?

Улыбаясь, Йен прошел вслед за ней. А закрыв за собой дверь, обнял ее и поцеловал так долго и так крепко, что у Бригитты перехватило дыхание.

– Я люблю тебя, дорогая, – прошептал он. И, запечатлев еще один поцелуй на губах жены, добавил: – Но любил бы еще больше, не будь ты такой своенравной.

Бригитта лишь лукаво улыбнулась ему в ответ.