Удар в ухо снес его с табуретки. Васильев увидел занесенную для удара ногу…

– Погоди! – остановил палача бородатый.

Валерия усадили обратно. Ухо горело, большие пальцы рук кровоточили: хитрые наручники ссадили кожу.

– Да ты, бля, счас у меня!..– начал жирный.

– Погоди, Робик,– вмешался бородатый.– Вижу, он мужик неглупый, туфту по тазику гонять не будет. Что за условие?

– Вы ведь про дурь хотите узнать, так? – спросил Васильев.

– Угадал, умник.

– Дурь мы отдали Мусе.

– Какому, бля, Мусе? – рявкнул жирный Робик.

– Мусе Бакинскому. Такой уговор был. Это от него заказ на Чалого пошел.

– Бля! Вот…

– Усохни, Робик,– деловито перебил бородатый.– Чем докажешь? Подельник твой совсем другое пел.

– Да он дебил! – пренебрежительно бросил Васильев.– Ни хрена он не знает. Кто ему скажет? Товар мы таскали вдвоем со старшим, Силычем. И они тоже были вдвоем: Муса и еще один черный, Ахмед. Здоровый такой, языком все время цокает. Остальным сказали – в Неву высыпали. Но это точно что туфта. Сами прикиньте, кто такие бабки выкинет?

– В натуре, Грустый! – вмешался Робик.– Я, бля, сразу тебе толковал: гонит белобрысый! И Ахмеда я знаю! Точно, он языком цокает, как лошадь!

– Помолчи! – Бородатый подумал немного и спросил: – А деньги? Казна ваша, где?

– А деньги мы делили,– сказал Васильев.– На всех. Я на свои квартиру купил. На Ленинском проспекте. Насчет остальных – не знаю.

– Что еще можешь сказать?

– Почти ничего. Наши все куда-то пропали…

– Куда они пропали, знаем мы! – многозначительно произнес бородатый.– А с тобой мы еще поговорим. Когда все проверим. И если ты скиздел – смотри!

– Да все я сказал! – воскликнул Валерий.– Если еще что хотите знать – спрашивайте. Все скажу, я ж себе не враг!

– Вот-вот. Дайте ему пожрать за хорошую службу – и под замок. От того отдельно. А ты, умник, сиди и думай. Может, еще что вспомнишь интересное.

Хитрые мини-наручники заменили обычными. К немалому облегчению Васильева. И заперли его уже не в чуланчик, а в бывшую душевую. Детальное обследование помещения ничего не дало. Ничего, что могло бы служить оружием.

Время тянулось долго и муторно. Впереди маячила перспектива пыточной мясорубки. Васильев не сомневался, что даже лучший вариант будущего, уготованный ему Грустным с приятелями, предполагает пулю в затылок. Сразу же, как только его сочтут бесполезным. Значит, следует придумать нечто, позволяющее отсрочить нехороший конец.

Васильев сел на кафельную ступеньку под размонтированным душем и стал думать.

– Ну,– сказал Грустный.– Что еще надумал, умник?

Васильев опять сидел на табурете под прицелом слепящего рефлектора.

– Надумал,– ответил Валерий.– Возьмите меня к себе.

Вокруг заржали.

– Ну-ка ша! – рявкнул Грустный.– Чего это ты вдруг?

– Моей команды больше нет,– сказал Васильев.– А жить-то надо. Вы не думайте, я много чего умею! Хотите, могу даже вступительный взнос внести.

– Это какой же?

– Я же говорил: у меня квартира есть на Ленинском проспекте. Возьмете – отдам в общак!

– Мысль интересная,– произнес Грустный.– Федот, выруби этот прожектор. Значит, квартиру отдашь?

– Да,– подтвердил Васильев.– Хорошая квартира. Семнадцать штук вложил.

– И не жалко?

– А чего жалеть? Бабки приходят и уходят, а жизнь одна.

– Соображаешь. Давай, запиши адресок.

С Васильева содрали повязку.

– Значит, так,– сказал «бык»-сопровождающий.– Войдешь, подпишешь, что дадут. Понял? Зря не болтай.

– А если спросят?

– Никто тебя не спросит! – вмешался жирный Робик.– Все проплачено. Хочешь к нам, делай, что говорят. Иначе – бац! – и на вечный отдых! – Он махнул перед носом Валерия пистолетом.

Васильев вылез из машины третьим. После «быков». Последним, спрятав пистолет в карман пальто, выбрался Робик. Он же запер машину, черную «Волгу», на центральный замок. Остальные ждали.

«Улица Римского-Корсакова дома 15—21» было написано на указателе. А чуть пониже – «Нотариальная контора».

Жирный Робик решительно толкнул дверь, проследовал мимо очереди прямо к нотариусу. Замыкающий «бык» дышал Васильеву в затылок.

Нотариус, молодой парень с бегающими глазками, сразу выставил наружу посетителя и выволок из ящика папочку.

– Только вот здесь расписаться,– сказал он.—

В журнале я уже все зарегистрировал.

– Давай, расписывайся! – велел Робик. Он подошел вплотную к Валерию, присматривая.

Васильев взял ручку и вывел: «Хрен вам!» – с сочным восклицательным знаком и сунул бумагу жирному.

– Ах ты пидор! – заорал тот.

И заткнулся, получив по зубам рукояткой собственного пистолета, который Валерий мгновением раньше извлек из плащевого кармана Робика.

– Руки поднять! – скомандовал Васильев.– Кто рыпнется – пуля в брюхо! Кто-то плохо понял?!

– Ты это… Пожалеешь! – нерешительно пробормотал один из «быков».

– Ты мне жуб выбил! – закричал Робик.– Да ты попал, понял! Конкретно! Понял?

– Понял, не беспокойся! – заверил Васильев.– Заткнись, жирняй. А ты, жалостливый, вынь пушку, аккуратно, двумя пальчиками и брось на пол!

– Хер тебе за щеку!

– Считаю до полтора. Раз…

«Бык» – нервишки-то свои, не казенные – поспешно бросил на пол оружие.

– Теперь ты!.. Молодец! А теперь все легли на пол, ноги пошире, руки на затылок. А тебе, крыса, особое приглашение? – Васильев навел пистолет на остолбеневшего нотариуса. Тот поспешно плюхнулся на пол.

Васильев подобрал пистолеты, распихал по карманам, третий засунул за пояс, раскрыл окно.

Один из «быков» дернулся, порываясь встать.

– Лежать! – рявкнул Васильев.– Кто шевельнется – стреляю без предупреждения!

Он запер дверь на замок, уселся на подоконник.

Бандиты лежали тихо. Нотариус мелко дрожал. То ли от холода, то ли от страха.

Васильев посмотрел вниз: внутренний двор, второй этаж, пустяки – и спрыгнул на газон.

Через десять минут он был на Сенной. Пистолеты по дороге выбросил в мусорный контейнер.

– Припозднился,– заметил Егорыч, когда Валерий переступил порог.– Проходи на кухню.

Он налил Васильеву чаю, пододвинул тарелку с сухариками.

– Я видел Академика,– сказал Валерий.