Публика была поражена нашим рассказом. Это дало Виртольду и чародею новую пищу для размышлений, и они одобрили идею применить к Жженому тактику уличного щипача. Если удастся таким образом добыть карту, считайте, дело в шляпе.

В то же время нам всем стало ясно одно: история эта только начинается и дорога к Черной Кассе не будет короткой.

Я на свою беду заикнулся о демонической стороне дела. Хотелось знать, что делать с охраной тайника.

Как я и предполагал, барон и темпомант не собирались прибегать к помощи специалиста по магии. Им дешевле и проще было использовать двух антимагических спригганов.

— Ни один демон не устоит, если вы броситесь на него, — сказал Виртольд.

Хе-хе, мне бы его убежденность!

— Почему ты так думаешь?

— Если не ошибаюсь, демоны не живут в нашем мире. Их держат тут особые заклятия. Ну как судно, которое привязывают к пирсу канатами. Если канаты обрезать, корабль унесет в море, разве нет?

— Очень образно и наглядно, — сказал я. — Но как я перерублю канаты у демона?

— Балда, — отозвалась Шиола. Она наслаждалась обедом, и за ушами у нее трещало. — Тебе достаточно будет его обнять, а уж антимагия сделает все остальное.

— Этого я и боялся.

— Трус, — поставила диагноз «сестра».

— Может, тогда тебе самой обнять его? — спросил я. — У меня нет опыта.

— Перестаньте, — вмешался Виртольд. — Об этом после поговорим. Без карты все равно это лишь сотрясение воздуха.

— А может, тут будет полезен наш великий темпомант? — спросил я, взглянув на корчащегося у машины Гастона.

На мгновение тот перестал корчиться, но только для того, чтобы оскалить зубы. Он понял, что проиграл состязание, и отдал барону победу, а тут еще какой-то паршивый древесный эльф ему плешь проедает.

Подозреваю, что с этим занятным субъектом мы никогда не подружимся. Не будем помогать друг другу до гробовой доски и прикрывать спины перед лицом смертельной опасности.

— Да? Гастон, все-таки что там насчет демонов, охраняющих кладьд? — Виртольд был серьезен.

— Не моя специализация, — проворчал волшебник. — Вам нужен другой.

— А если ты постараешься? — спросил барон.

— Не знаю.

— Подумай на эту тему. Нам потребуется много всяких уловок, чтобы добраться до золота.

Никто в этом не сомневался. Мне лишь не нравилась перспектива, при которой на меня возложат основную, и самую тяжелую, часть работы. Словно

добыть эту проклятую карту вообще нечего делать. Мы с Шиолой, между прочим, неслабо рискуем.

Я не заметил, как расправился со своей порцией, и рыгнул, ничуть не щадя благородных чувств собравшихся. Шиола рыгнула эхом и захихикала. Мы такие, спригганы. Шутники и провокаторы.

Чтобы подумать о том о сем, Виртольд валандался у окна, занимаясь любимым делом — крутил свои кавалерийские усы.

Я вылез из-за стола и сказал, что мне надо облегчиться. Барон не отреагировал, тогда я спросил дорогу у чародея. Гастон зарычал. Из его рычания стало ясно, что идти надо в северо-восточном направлении.

В общем, я пошел, углубляясь в таинственные лабиринты замка Найклер.

Насчет естественных надобностей я не соврал, просто заодно хотел проверить, где Руфио и чем он занят. Вопрос только в том, как это сделать. Я не могу потратить на поиски крыса несколько часов, не могу ходить и орать повсюду, словно фамильный призрак: «О, где же ты, брат?» Не могу. Оставалось надеяться на сприг-ганскую удачу. В таком деле она помощник, конечно, скверный, но другого не предвиделось.

Я двигался бесшумно и время от времени звал Руфио — шепотом, разумеется. Если он поблизости, авось и услышит.

Нет, никаких намеков на хвостатого лазутчика.

Дважды я заблудился в темных безлюдных коридорах, потом вспомнил, что чародей говорил про лестницу. Пришлось вернуться туда, где донжон соеди-

нялся с еще одним строением. Копаясь в памяти в поисках подробностей, я остановился и услышал, что кто-то идет за мной следом. Вот так новость! Причем этот «кто-то» явно не имел опыта по части скрытого наблюдения.

Крыса я звать, конечно, прекратил. Требовалось срочно куда-нибудь спрятаться, но поблизости не было ни одной удобной для этой цели ниши. Поэтому я продолжил путь к туалету и вскоре нашел его, как раз на северо-востоке от лаборатории чародея. К тому времени мой преследователь куда-то исчез. Коридоры замка были пустынными и зловещими. Моя спина немедленно покрылась мурашками, это уж в обязательном порядке.

Стоило подумать, что преследователь — если, конечно, это не просто слуга, шествующий куда-то по своим невинным делам, — притаился в засаде, но я не подумал. Набив свое брюхо хорошей едой, я потерял большую часть соображения и реакции. Логично, что все кончилось тем, чем кончилось. Вместо того чтобы держать ушки на макушке, Локи считал ворон.

Он выскочил из ниши в стене. Вот же! Мне не повезло найти такую, а ему удалось. С другой стороны, я же не знаю всех здешних секретов.

— Попалсй, гаденыш! Теперь попался!

Ближайший источник света располагался от нас на расстоянии трех метров. Хотя и не во всех подробностях, но я видел пучеглазую и покрасневшую морду моего старого знакомого.

Я попался. Барон Заморис держал меня своей рукой за горло, и, надо сказать, рука эта была твердой. Он приложил усилия к тому, чтобы я приподнялся на цыпочки, снижая мои шансы вырваться.

От Замориса пахло вином, он надулся им так, что считал возможным наплевать, что я работаю на благо его распрекрасной фронды.

И как это я не почувствовал перегара в коридоре? Неужто старею? Быть не может!

Я улыбнулся ему, как старому приятелю, вкладывая в свою гримасу максимум дружелюбия. Больше гуда просто не влезло бы. Никакой реакции, Заморис все так же скалится и таращит зенки.

Словно все повторяется. Вчера ночью мы встречались примерно в таких же обстоятельствах.

— Теперь-то я с тобой разберусь, — сказал барон. — Будь уверен, я не прощаю нанесенных обид. Я мог бы вызвать тебя на дуэль, но это слишком много чести для тебя, вонючий эльф!

Он сжимал пальцы, пытаясь перекрыть мне доступ воздуха. Я его недооценивал. Заморис не только мог носиться со скоростью, которая не вязалась с его комплекцией, но и обладал большой силой.

— Я совсем не понимаю, о чем вы говорите, господин барон, — просипел я.

Он сжал пальцы. Клянусь, на моей шее останутся синяки, и в заключении о смерти, если его кто-нибудь когда-нибудь напишет, будет значиться асфиксия.

Но, кажется, Заморису было на это начхать.

— Как это ты не понимаешь? Слюнявый пес! Понимаешь!