— Он никогда не нападает.

— Тогда с кем дерется? Такие не могут не драться!

— Неизвестно. Известно только, что не замечает ни людей, ни скот. Как будто нас и нет вовсе. Даже обидно.

Я пробормотал:

— Ну, такую обиду стерплю. Как этот воробышек держится в воздухе?

— Чистая магия, — ответил он авторитетно. — Это… из другого мира.

— Какого другого? — крикнул я затравленно. — Других нет! И вообще Земля на трех слонах…

— Из мира магии, — уточнил он. — Так говорят. Я человек неученый, просто у меня память хорошая на умные слова. Но про другие миры я своими ухами слышал.

Я смотрел вслед улетающему чудищу устрашенными глазами. С таким монстром ничем не справиться. Местные это понимают и не пытаются его задевать, а вот вторгнувшаяся армия из Орифламме, то бишь Сен-Мари, может попытаться добыть редкий трофей. Хоть в Сен-Мари рыцарство уже в упадке, но есть армландцы и брабантцы, так что дракон может в конце концов озлиться и уничтожить войско пришельцев…

— Одно хорошо, — добавил Омаль, — этих чудовищ не удается ни раздразнить, ни приманить! Живут выше облаков, а на землю никогда не опускаются.

— А-а-а, — сказал я с облегчением, — тогда пусть порхает… А как, ты говоришь, люди с моря захватили эти земли?

Он пожал плечами, признался:

— Это не мое дело, конечно, но было так интересно узнавать! Все пьянствовали, а я искал мудрецов и расспрашивал о древних временах…

Я слушал внимательно, память у Омаля в самом деле прекрасная, жаль, не умеет сортировать сведения, но все-таки я понял, сопоставляя фрагменты, что варвары высадились в очень удачное для себя время: в Сен-Мари в самом расцвете лютовал сепаратизм. Все части королевства обособились, воевали друг с другом, стараясь укрупниться за счет соседа, и варвары довольно легко захватили прибрежную полосу. В Геннегау обратили на них внимание, когда те подчинили себе уже несколько мелких баронств и даже графств, но прошло еще почти сто лет, пока королю Людольфингу Первому удалось воссоединить большинство областей Орифламме и укрепить свою власть настолько, что начал подумывать о возвращении в лоно королевства отколовшегося Гандерсгейма, укрепившего самостоятельность Брабанта и обособившихся Ундерлендов.

В торговых рядах я купил рубашку, добротный пояс, а оттуда зашли в ближайшую таверну при постоялом дворе, где я удивил Омаля своим неаристократическим аппетитом. С набитым ртом я объяснил, что великие воины умеют наедаться и в запас. Он качал головой, помалкивал, но глаза его становились шире, когда я пожирал блюдо за блюдом, и мое исхудавшее лицо наливалось жизнью, розовело, костлявые плечи округлились, а руки стали толще и мускулистее.

— Вот бы мне так, — сказал он завистливо. — А еще высыпаться в запас.

— И это могу, — ответил я скромно.

— Эх, есть же счастливые люди!.. Эй, хозяин!

Я не понял, зачем он заказал комнату на ночь, лично я намерен поскорее вернуться, раз уж вышли за пределы королевства, где беспощадно сшибают все крупные цели в небе.

Мы поднялись на второй этаж, там комнаты в мансарде, выпрямиться можно только в самом центре, дальше потолок спускается в обе стороны к самому полу. Омаль с довольным видом осматривался, явно лучше и не видывал, а я услышал шорох на крыше, сосредоточился и перешел на тепловое зрение. После короткого обморока, пока перед глазами всю плыло и кружилось, увидел, как там наверху двигаются багровые тени.

Омаль тоже насторожился, начал всматриваться в свод, затянутый паутиной. Я огляделся, в углу сиротливо стоит забытое кем-то старое копье со сломанным наконечником.

— А я вот лягу здесь, — сказал я громко и взял копье.

Омаль молчал, еще не зная, что я задумал, а я всматривался в потолок, доски подогнаны плотно, но мои ноздри улавливают частички запаха и рисуют не только тело, но и его положение.

Когда один остановился на миг над узкой щелью, я с силой вогнал в нее копье. По ту сторону раздался вопль, древко в моих руках сильно тряхнуло. Я чувствовал, как остальные сгрудились как бараны, так что поспешно освободил острие и вогнал его в соседнюю щель.

Потеряв второго, они разбежались и поспешно начали соскакивать с крыши, а самые толстые спускались, цепляясь за выступы камней.

Омаль с мечом наготове пригнулся, готовый к схватке.

— Неужто все еще погоня?

— Странно? — спросил я.

— Очень, — сказал он. — Думаю, нам лучше убраться.

— Я тоже не люблю, — согласился я, — когда загоняют в угол.

Убрав мечи в ножны, мы вышли через главный вход, догадываясь, что прямо посреди людной улицы нападать не станут. Никто не повел в нашу сторону и глазом, каждый занят своим делом, все спешат делать деньги, молодцы, поскорее завоевать бы эти земли, где кипит такая активность…

— Вот они!

Крик был громким, не очень-то и таятся, а это значит, либо у них больше сил, чем мы думаем, либо за ними власть…

Как два убегающих лося мы вылетели за городскую стену, прямо широкая дорога, но справа и слева густые кусты. Омаль ринулся за мной, ветки трещали и обламывались, указывая наш путь, я мечтал выбежать на каменистое взгорье, где не оставим следов, да чтоб еще скалы, подземелья…

Омаль прокричал:

— Они отстали!

— Мне такое не нравится, — ответил я нервно. — Мы не так уж и шибко бегаем…

— Но все-таки убежали!

— А не загоняют ли нас в ловушку?

— Не накаркайте, ваша милость…

Мы выбежали на ровную местность, чуточку воспрянули духом, и тут из зарослей высокой травы впереди поднялись угрюмые воины с копьями в руках. Выставив их перед собой, медленно пошли вперед, соблюдая ровную линию. Не меньше человек двадцати впереди…

Я огляделся. Так и есть, десятка полтора поднялись справа, столько же слева. А за спиной все слышнее торжествующие крики.

Выставив копья, они приближались, настороженные, готовые моментально тыкать отточенными остриями во все, что метнется навстречу или попытается прорваться через их ряды… За первой цепью из травы, словно только что выросла, поднялась вторая, за ней проступили очертания еще людей с оружием.

Омаль прошептал озадаченно:

— Даже не представляю, как нас выследили…

— И как узнали, — пробормотал я, — где устроить засаду?.. Ладно, мы еще живы. И не все потеряно.

— Нас боятся, — шепнул он. — И в плен брать не будут.

— Еще не все потеряно, — повторил я.

— Мы дадим славный бой, — сказал он чуть громче. Плечи его напряглись, пальцы крепче стиснули рукоять меча. — Они запомнят и расскажут, как мы дрались: двое против сотни!

— Да, — ответил я, — конечно…