знака вопроса на месте фамилии, — должен быть убит, а компромат на Римми Тарри — найден и также уничтожен… Кто такие Римми Тарри и этот Санти без фамилии?!

— Ну, это… — начал было Шеннон, который был одним из немногих нынешних членов клуба, знавших печальную историю, но Ларри прервал его:

— Погодите, тут еще написано… написано, что они убили двоих человек. Двоих заложников…

40 глава

— В смысле — двоих?! — у Шеннона свело горло, и он чуть было не вырвал листовку из рук Ларри. — Карри и… кто еще?!

— Тут нет имени Карри, — тихо сказал Ларри, и вокруг повисла такая тишина, что стало слышно, как бьется о прозрачную панель лампы накаливания одинокая осенняя муха.

Лиам молча поднес пистолет к виску. За последние несколько лет это был первый и единственный момент, когда он готов был пожертвовать собой, если бы это кого-то спасло. Только насколько реальным было спасение?

Он прекрасно понимал: их всех привели сюда, как на бойню. Они все сейчас — мишени, куски мяса, игрушки, с которыми забавляются сразу трое человек: Ривера, Альварес, Тарри. Появление последнего в и без того запутанной головоломке клубных разборок было по меньшей мере неожиданным. Ну нахрена, спрашивается, нахрена?! Неужели им мало «Гиен» и «Банды»?! Зачем еще это дерьмо сюда вмешивать?!

Ему было жутко думать, что он может сейчас выстрелить — и просто сдохнуть. То есть, у него не будет шанса попрощаться с Карри, Лэсси и Кирой, обнять сестер, а у брата в последний раз попросить прощения. Конечно, он мог бы сделать это сейчас, но просить у Карри прощения перед всем этим сбродом — нет, это было ниже его достоинства.

Лиам зажмурился и уже почти нажал на курок, но неожиданно раздался другой выстрел, и он вздрогнул, не успев поставить на курок указательный палец. На лицо ему брызнула кровь, и он невольно облизался, чувствуя на языке теплую соль.

— Какого хрена?! — раздался вопль Карри, а следом — визгливый, пронзительный крик Кристен.

У Паука была прострелена голова. Пуля вошла в лоб и вышла через затылок, разможив мозг и разнеся в щепки черепную кость. Вместо затылка у Паука была теперь большая, кровавая черная дыра с торчащими по сторонам запекшимися волосинами и ошметками мозга. Грузное тело полусидело-полулежало в кресле, все еще крепко привязанное веревками, и бечевка впивалась в посиневшую кожу.

Кровь была повсюду. Она разбрызгалась, расплескалась по траектории пули, перемешалась с кусками мозга, осела на полу и стенах, перемазала собой все поверхности вонючего подвала. Она была где-то в волосах у Лиама и Карри, где-то под футболкой Лысого, где-то на коленях у Кристен, из-за чего та без конца блевала.

Если посмотреть на труп сбоку, казалось, что Паук просто уснул, или ему нехорошо. Тело еще не разлагалось, и только специфические запахи человеческих внутренностей, крови и блевотины перемешивались между собой в маленькой комнатке.

— Какого хрена?! Какого хрена ты сделал, мать твою?! — орал Карри, и по нему было видно, что он не может сдержать не только своей ненависти, но и своих слез. Лысый тоже плакал. Лиам сидел молча, но не потому, что ему было насрать, просто Паук, по сути, спас ему жизнь… Или, по крайней мере, отсрочил смерть. Кристен едва соображала, что происходит, и несколько раз даже успела провалиться в обморок между приступами рвоты.

— Этот урод пытался освободиться! — рявкнул в ответ их мучитель, показывая пистолетом в сторону трупа. Одно запястье у Паука и вправду не было перевязано — точнее, ему удалось освободиться после того, как его связали снова, — и сейчас посиневшая мертвая рука висела, как палка, касаясь пальцами пола.

— И за это ты его грохнул, мразь?!

— Может, он собирался на меня наброситься?

— Может?! — то ли прорычал, то ли простонал Карри. — Ты издеваешься?! Ты убил его ни за что! Просто так!

— Заткнись! — рявкнул мужчина в маске и наставил на Карри пистолет. — Или тоже хочешь сдохнуть, не дождавшись красивого момента? — Карри промолчал, и его собеседник отступил на шаг: — Я выйду на пятнадцать минут. Мне надо привести себя в порядок. Я вернусь, и мы продолжим.

— Продолжим?! Какое нахрен «продолжим»?! Тебе мало того, что ты уже сделал?!

Но мужчина не слушал. Стряхнув с перчаток какую-то грязь, он поднял с пола ведро и вышел из подвала. Дверь за ним скрипнула и закрылась.

Кристен только-только начала приходить в себя и теперь нервно всхлипывала и жмурилась, потому что ей казалось, что кровь и ошметки мозга попали ей прямо в глаз.

Карри несколько раз выпустил свою ненависть, крича в стену, глядя прямо перед собой, отчаянно, громко, надрывно, так что на шее вздувались вены, лицо становилось багровым, а глаза вылезали из орбит.

Лайнел перестал плакать и теперь отрешенно смотрел перед собой.

У Лиама глаза бегали, как у собаки, которая придумала, как сбежать.

— Это же наш шанс, — прошептал он, стараясь как можно меньше шевелить губами, потому что это было видно на камерах.

— Что? — равнодушно переспросил Карри.

— Мы можем сбежать, если сумеем освободиться.

— Как? — все тот же безразличный тон.

— Вы видели, как освободился Паук?

— Конечно, мне ведь нехрен было больше делать, — Карри саркастично хмыкнул, но Лиам не обратил на это никакого внимания:

— На ручках кресел есть сгибы. Они очень острые, можно перетереть веревку. Когда нас привязывали первый раз, бечевку наматывали слоев в двадцать. Теперь, когда мы стреляли, этот клоун намотал всего слоев по пять. Пять слоев можно перетереть, — и, как бы в доказательство своих слов, он принялся возить рукой туда-сюда, расшатывая некрепкие путы.

— Тише ты, — Карри наконец обратил на него свое внимание, и голос у него звучал встревоженно: — Я-то не стрелял. У меня по-прежнему двадцать слоев. Что мне, по-твоему, делать?

— Я не знаю, но я придумаю, — горячо прошептал Лиам, все с большим энтузиазмом протирая веревку на своем запястье. — Получается… Почти все…

В этот момент за дверью раздались шаги, и все замерли. Потом дверь скрипнула, и на пороге снова появился их