– Вы слишком доверчивы.

– Я – идиот!

Надев мантию, Анастасия заметила в комнате фигуру, которой еще минуту назад здесь не было. Поначалу ей показалось, что это мужчина, но фигура ступила в полосу света, и Анастасия поняла – это женщина. Или нет? Ежеминутно, по мере того, как менялось освещение, этот человек становился то мужчиной, то женщиной.

– Анастасия! – сказал Поссуэло. – Это Джерико Соберанис, капитан поискового корабля, который нашел вас. Он доставит вас в безопасное место.

– А что будет с Роуэном? – спросила Ситра.

– Я сделаю для него все, что смогу, но вы должны уходить. Немедленно.

Роуэна разбудил звук поворачивающегося в скважине ключа. Снаружи было еще темно, и так рано к нему никто никогда не приходил. Лунный свет вливался через узкую амбразуру в каменной стене, ложась полоской на противоположной стороне комнаты. Когда Роуэн укладывался спать, луна еще не вставала, и по углу, под которым падал свет, он определил, что время теперь ближе к рассвету. Когда в комнате появились темные силуэты людей, он притворился спящим. В коридоре, из которого они вошли, было темно, и мрак прорезали лишь узкие полоски света от фонариков, которые вошедшие несли с собой. У Роуэна по отношению к ним было существенное преимущество – его глаза уже привыкли к темноте; у них, однако, было преимущество количества. Роуэн сохранял неподвижность, приоткрыв глаза настолько, насколько щелочка между веками позволяла видеть вошедших. Если судить по силуэтам, он их не знал, хотя кое о чем догадаться можно было по их поведению. Безусловно, они здесь никогда не бывали: светом в камере и в коридоре управляли удаленно – из помещения, которое находилось где-то в глубине крепости, – эти же шарили по стене в поисках выключателя. Затем он заметил слабый отблеск света на кинжале, который висел у одного из вошедших на поясе – такие кинжалы носили охранники Высокого Лезвия. Но самым красноречивым признаком того, что пришедшие – это жнецы, были силуэты надетых на них мантий, на которых, словно звезды, поблескивали в лунном свете драгоценные камни.

– Разбудите его, – приказала одна из жнецов.

Голос ее показался Роуэну незнакомым, но это не имело значения. Драгоценные камни на ее мантии означали, что их владелица принадлежала к жнецам новой генерации. Последовательница Годдарда. А это делало ее, вместе со всей компанией, врагом Роуэна.

Охранник наклонился над Роуэном, намереваясь ударом по лицу разбудить его, но тот протянул руку и схватил свисавший с пояса охранника кинжал. Он не стал использовать его против этого человека – если бы он убил его, никто не взял бы на себя труд позаботиться об оживлении какого-то охранника. Вместо этого Роуэн ударил стоящего ближе всех жнеца – не женщину, а другого, который имел неосторожность встать на расстоянии вытянутой руки. Одним ударом он перерезал тому горло и метнулся к двери.

Фокус сработал. Пораженный жнец, захлебываясь собственной кровью, завопил, а остальные, ошеломленные внезапным нападением, не смогли решить – преследовать ли Роуэна или броситься на помощь умирающему жнецу.

Роуэн понимал – он спасает собственную жизнь. Весь мир считает его зверем, который потопил Стою. Он мало что знал из того, что изменилось в мире с тех пор, как они с Ситрой погрузились на дно океана, но это он знал определенно. Представление – ложное в своей основе – о нем как о страшном преступнике было внедрено в коллективное сознание человечества, и изменить здесь что-то было невозможно. Насколько Роуэну было известно, в это верило даже Гипероблако. Единственным выходом для него было бегство.

Он мчался по коридору, когда загорелись огни. Это облегчало задачу его преследователей, но должно было помочь и ему. Он никогда не выходил из своей камеры, а потому не представлял устройства помещений этой древней крепости, которая, конечно же, была построена не для того, чтобы из нее убегали. Коридоры здесь напоминали лабиринт, своей сложностью и запутанностью способный смутить любого, кто окажется в его сетях.

Его преследователи действовали неорганизованно и беспорядочно. Но то, что им удалось включить свет, означало, что они имеют доступ и к системе камер, и к плану внутренних помещений крепости.

Первые несколько жнецов и охранников, с которыми Роуэн столкнулся, не смогли его остановить. Хотя жнецов и готовили к разного рода единоборствам, справиться со столь умелым бойцом, как Роуэн, им было не по плечу. А охранники вообще выполняли скорее декоративную функцию и не смогли оказать сопротивления. Каменные стены крепости, которые не видели крови уже многие столетия, вдоволь напились ее в эту ночь.

Если бы это было обычное сооружение, убежать отсюда было бы гораздо проще. Но Роуэн постоянно утыкался в тупики, к которым вели многочисленные коридоры.

Как там Ситра? Эта мысль не покидала Роуэна. Неужели она захвачена этими жнецами? И как с ней обращаются? Так же, как с ним? Может быть, и она сейчас мчится по одному из этих коридоров, спасаясь от преследователей! А вдруг они встретятся и им удастся прорваться и спастись вместе? Эта мысль придавала ему силы и скорости, с которой он мчался по каменному лабиринту.

Вырвавшись из очередного тупика, Роуэн столкнулся сразу с десятком врагов – жнецов и охранников. Он попытался пробить себе дорогу сквозь эту толпу, но ни Жнец Люцифер, ни Роуэн Дэмиш были не в состоянии преодолеть сопротивление целой толпы вооруженных людей. Кинжал был выбит из его руки, он был схвачен, прижат к полу, а руки стянуты за спиной наручниками – унизительным для человека приспособлением, унаследованным от Эпохи смертных.

Как только это произошло, к Роуэну подошла жнец.

– Поверните его ко мне лицом, – приказала она.

Именно эта женщина первой заговорила в его камере. Она же, по всей видимости, и руководила операцией. Лицо ее показалось Роуэну знакомым. Нет, она не из Мидмерики, но где-то Роуэн ее видел.

– Все, кого вы столь жестоко лишили жизни, будут отправлены в восстановительный центр, чтобы впоследствии свидетельствовать против вас.

Лицо ее было искажено ненавистью и злобой, а с губ срывались капли слюны.

– Если бы я захотел лишить их жизни навсегда, я бы сделал это, – ответил Роуэн.

– И тем не менее за свои преступления вы заслуживаете многократной смерти.

– Вы хотите сказать, в дополнение к тем смертям, что я уже заслужил? Простите, но их уже так много, что они сливаются в одну.

Слова Роуэна еще больше разозлили эту женщину, в чем и состояла его цель.

– Это будет не просто смерть, но боль. Невыносимая боль, – уточнила жнец, – как то определил Суперлезвие Северной Мерики для определенных обстоятельств. А ваши обстоятельства гарантируют вам в качестве наказания невероятные страдания.

Но обеспокоило Роуэна не обещание невыносимой боли, а то, с чем он никогда не сталкивался – «Суперлезвие Северной Мерики». Что еще за Суперлезвие?

– Убейте его, чтобы с ним не было лишних хлопот, – приказала жнец одному из охранников. – Потом отправим его в восстановительный центр.