— Великаны? — переспросил юноша рассеянно,поскольку поглощен был не беседой, а теми ощущениями, которые вызывали в нем ееруки.

— Разумеется, — томно ответила она, подлаживаясьпод стоны, которые слетали с губ юноши. — Она должна быть напугана, должнаузнать, что такое быть униженной и раздавленной. Она должна получить то, чегозаслуживает. Но это еще не все. — Теперь она говорила скорее себе самой, ане ему, хотя рук не отнимала. — Нужны синяки, шрамы, ссадины — и вомножестве. Настоящий триумф наступит тогда, когда этот ублюдок увидит ее тело ипоймет, что справедливость восторжествовала. — Она улыбнулась отпредвкушения мести и позволила молодому человеку лечь на нее сверху, ощущаяприближение оргазма. — Это даже лучше, чем я задумала сначала. Он будетразбит, сломлен, уничтожен сознанием, что не смог защитить ее.

Они лежали молча и неподвижно: он наслаждался собственнойопустошенностью, она — захватывающей дух красотой своего нового плана. Придя всебя, женщина притянула к себе юношу и отдала распоряжения:

— Приведи мне ее завтра. Ты знаешь, где ее найти.Приведи ее, и мы от души повеселимся.

Криспин был слишком взволнован, чтобы хорошенько подумать,прежде чем войти в комнату Йена утром. В результате своей недальновидности ониспытал глубокое смущение. Он догадывался, что его брат пользуется всемипреимуществами своего нового положения в отношении восхитительной Бьянки, ноникак не ожидал застать их мирно спящими в объятиях друг друга. Но когда онспоткнулся об угол дивана и, больно ударившись голенью, тихо выругался,любовники проснулись.

— Прости, Йен, — растерянно развел рукамиКриспин. — Если бы я предполагал, что ты можешь быть не один, я непозволил бы себе к тебе ворваться.

— Не беспокойтесь, — зевнув, ответилаБьянка. — Я как раз собиралась уходить. Если вы отвернетесь на минуту, ябыстро оденусь.

Йен еще не настолько проснулся, чтобы принять участие вразговоре. Он силился найти слова, чтобы протестовать против ее ухода, ноБьянка молниеносно вскочила, набросила на плечи шелковый пеньюар, нежнопоцеловала его в лоб и упорхнула, прежде чем он успел открыть рот. Ей нехотелось быть свидетельницей тех разоблачений, с которыми — она не сомневалась— Криспин пожаловал так рано к брату.

— Будь добр, объясни, пожалуйста, что побудило тебяиспортить такое чудесное праздное утро? — лениво протянул Йен, но тут жеизменил тон, вглядевшись в лицо брата. — У тебя такой вид, будто ты провелна ногах всю ночь. Где ты был?

Криспин изумленно посмотрел на него. Он не мог припомнить,когда в последний раз кто-нибудь проявлял интерес к его ночным похождениям.

— Знаешь, я давно уже вырос из пеленок и не нуждаюсь втвоем надзоре. Как бы ни увлекательны были мои ночные похождения, я пришел недля того, чтобы рассказывать тебе о них. — Он взмахнул перед носом у Йеналистком писчей бумаги. — Это принесли сегодня утром, когда я переодевался.

Йену понадобилось несколько секунд, чтобы прочесть письмо,потому что оно было кратким и по существу: «Изабелла Беллоккьо рассказала мне,как прочно вы связаны. Если детали ваших отношений попадут в рукинедоброжелателя, ваша жизнь окажется под угрозой. Чтобы избежать этого, япредлагаю вам явиться в малую гостиную Кадоны сегодня вечером ровно в пять.Приходите в маске».

— Прекрасно, — сочувственно взглянул Йен набрата. — Тебя шантажируют. Как ты думаешь, сколько они запросят за то,чтобы сохранить в тайне твою помолвку?

— Я уже дал тебе слово чести, что ни теперь, ни преждене был связан брачными обязательствами с Изабеллой Беллоккьо, — возмущенноответил Криспин.

— Ты можешь дать другое объяснение этому письму? —Йен рассмотрел бумагу на свет, стараясь обнаружить какие-нибудь опознавательныезнаки.

— Понятия не имею. — Криспин сел на диван, вытянулноги и откинулся на спинку. — Поэтому и принес его тебе. Еще совсемнедавно ты был с ней близок.

— Ты когда-нибудь говорил Изабелле такое, что можнобыло бы использовать для шантажа?

— Лично я никогда не раскрываю деловых тайн женщинам.

— Если нет подлинных фактов, это не значит, что кто-тоне сфабриковал против тебя какой-нибудь преступной клеветы, — спокойнозаметил Йен. — Ты знаешь не хуже меня, что сплетня не должна бытьправдивой, чтобы стать опасной.

— О, понимаю! — Диванные пружины заскрипели, когдаКриспин обрушил на него всю тяжесть своего тела. — Ты хочешь сказать, что,покуда существует слух о помолвке Изабеллы с дворянином, никто из нас не можетсчитать себя в безопасности. Подумать страшно, чем грозит малейший намек натакой скандал нашему состоянию. Сомневаюсь, что королева Елизавета захочетпринять меня после того, как до нее дойдет слух о моей помолвке с куртизанкой.Тогда можно будет смело считать наши торговые отношения с Англиейразорванными. — Криспин собрался продолжить, как вдруг в дверь постучалДжорджо и получил разрешение войти.

— Огромный человек вернулся, — сообщил он Йену,покосившись на Криспина и стараясь понять, насколько тот в курсе личных делхозяина. — Он настаивает на встрече с вами. Говорит, что это срочно.

— Вы отвели его в библиотеку?

— Да, с трудом, — кивнул Джорджо.

Йен чуть было не рассмеялся шутке, но вовремя вспомнил, чтодолжен держаться мрачно, и нахмурился. Криспин был погружен в тягостныераздумья о своих собственных проблемах, и Йен решил, что в таком состоянии егонельзя отпускать на встречу в Кадону.

— Без одежды мне будет довольно трудно явиться к пятисегодня вечером, — добавил он и приказал Джорджо принести маску и широкийплащ.

— Я не могу допустить, чтобы ты пошел вместоменя, — вмешался Криспин.

— Нет, ты идти не можешь, — категорично возразилЙен, сохраняя внешнее хладнокровие, но вкладывая в свои слова всю силуубеждения. — Поскольку ко мне это дело имеет косвенное отношение, я смогуоценить ситуацию более объективно. К тому же, номинально являясь главой домаАрборетти, я считаю своим долгом оградить его от грязных посягательствшантажиста. Я пойду вместо тебя и не стану слушать никаких возражений.

— А что, если они опасны? — предположил Криспинвесьма неубедительно.

— По-твоему, мое умение владеть шпагой оставляет желатьлучшего? — легко отклонил Йен попытку переубедить брата.

— Нет, конечно. Просто я чувствую, что-то не так… —попытался защититься Криспин.

— Да и выглядишь ты неважно. Почему бы тебе не пойти ине поспать немного? — предложил Йен, поднимаясь.

Криспин не помнил, чтобы его когда-нибудь выставляли задверь, но иначе поведение брата он расценить не мог.

Посмотрев на братьев, Джорджо подумал, что должен бытьблагодарен Бьянке не только за то, что она сохранила в тайне его ухаживания зановой горничной Мариной, но и за то, что она вернула всем прежнего Йена,который был скорее противоречивым, чем раздраженным и замкнутым, и иметь дело скоторым всегда было в удовольствие, а не в тягость.