На этот раз в графине оказалось тосканское кьянти, котороепрекрасно подходило к бифштексам по-флорентийски. Хотя в этом блюде не былоничего особенно утонченного или романтического, Йену оно нравилось, и онпопросил своего повара приготовить его, поскольку испытывал страстное желаниепознакомить Бьянку с тем, что любит больше всего. Он потягивал вино и наблюдалза тем, как Бьянка не только бурно восхищается блюдом, но и с удовольствиемпоглощает его, собирая лепешкой мясной соус и отправляя его в рот. Опустошивтарелку, она взглянула на него и усмехнулась. Йен никогда прежде не видел,чтобы женщина в сапфировом ожерелье так себя вела, поэтому невольно усмехнулсяв ответ.

— Я наелась, — сказала она, смакуя кьянти. —Не пора ли удовлетворить прочие мои нужды?

— Я как раз задавался этим же вопросом, — кивнулЙен. — Пойдемте посмотрим, готова ли комната.

Оставив изумленный взгляд Бьянки без ответа, он повел ееобратно в альков сладострастия. Еще с порога она заметила, что роскошное покрывалоснято с кровати, а белоснежные простыни перевернуты. На столике на огромномблюде она увидела кусок льда в форме чаши, в которой лежали разноцветныешарики. Бьянка не переставала удивляться тому, как слуги догадываются, что,когда и куда приносить, но назначение шариков занимало ее едва ли не больше.

— Это съедобный лед, — объяснил Йен и отломилложкой кусочек розового шарика. — Попробуй, — предложил он, хотяБьянка отнеслась к такой идее скептически.

Но через мгновение она блаженно закрыла глаза, наслаждаясьвосхитительным малиновым вкусом, а Йен тут же зачерпнул другой шарик — на этотраз персиковый — и поднес к ее губам ложку. Бьянка откинулась на кровать, и ондал ей перепробовать все оставшиеся шарики, причем после каждого она решительнозаявляла:

— Этот мне нравится больше всего.

Йен отложил ложку и принялся снимать с Бьянки халат, нежнолаская ее кончиками пальцев. Когда она потребовала лимонный шарик, онпрервался, чтобы выполнить ее просьбу, сам съел целую ложку и прикоснулсягубами к ее соску.

Контраст между льдом и жарким дыханием Йена раскалил Бьянку.Она потерлась ягодицами о его бедро. Казалось, ее намек сработал, потому чтоЙен опустился вниз, но тут же вернулся, после чего стал снова скользить вниз поее телу, но на этот раз оставляя за собой сладкий след прохладной жидкости.

Однако вместо того, чтобы следовать ее безмолвным указаниям,он не взял в рот ее клитор, а стал медленно слизывать сладкий ручеек,оставленный им. Между тем растаявший лед стек по животу между ног. Ледяныекапли попадали на ее разгоряченную плоть, доводя до сумасшествия.

Йен оставил немного миндального мороженого во рту, чтобыподдержать соответствующую температуру, после чего прикоснулся к ее клиторухолодными нежными губами. Он стал ласкать его языком, прикасаясь к нему всейего поверхностью. Бьянка извернулась, а затем с силой прижалась к нему. Наконецон всосал ее в себя, растворив предварительно ледяной шарик мороженого.

Бьянка сходила с ума от желания, не находя в себе сил нипотребовать проникновения внутрь его плоти, ни оторваться от будоражащегоощущения холода между бедрами. Йен сохранил небольшой кусочек мороженого иязыком поместил его во влагалище, наслаждаясь тем, как от его таяниявозбуждались лепестки ее губ. Чувствуя это, он продолжал ласкать языком ее клитор,и даже прихватил его зубами. С каждой секундой он чувствовал, что онавозбуждается все сильнее.

Бьянка вспомнила о зеркале на потолке. Она увидела егоголову между своих ног и ощутила, как он всасывает в себя ее влагу. Онаизогнулась всем телом, обвила его ногами за плечи и притянула к себе. Еголадони сначала проникли под ее ягодицы, и наконец один из пальцев проник вглубь влагалища. Бьянка застонала, изогнулась несколько раз, не в силахбороться с собой. Из ее уст вырвался звериный стон.

Высвободившись от мертвой хватки ее ног, Йен расслабился иоткинулся на спину, наслаждаясь тем, как восхитительно играют сапфиры ееожерелья.

— Тебе было хорошо? — лицемерно поинтересовалсяон.

— Это было мило, — открыв глаза, ответила Бьянка.

— Но ведь я кажусь тебе более милым, не так ли? —встревожено поинтересовался Йен.

— Не вижу разницы.

Йен не был уверен, что получил желаемый ответ, но вситуации, когда ее тело было прижато к его, он счел свой вопрос несущественным.Приведя ее в состояние оргазма губами и языком, он возбудился и готов былпродолжить, что и продемонстрировал круговыми движениями ягодиц.

— Мы снова займемся любовью, Йен? — спросила она соттенком неудовлетворенного голода.

— Если ты настаиваешь, — прошептал он, входя внее. Их близость не была похожа на прежнюю, и они оба это почувствовали. Ранеени один из них не смотрел в зеркало на потолке, потому что интересовалсявыражением лица. Йен ложился сверху, пытливо глядя в глаза, стремясь проникнутьв их сияющую глубину, поверить в то, что эта близость не обезоружит его, несделает уязвимым. И Бьянка всякий раз убеждала его в этом. Они отдавались другдругу без страха и упрека, без ограничений и вопросов.

И Бьянке, и Йену вскоре суждено будет оглянуться назад иудивиться тому, насколько наивными они были.

Юноша провел пальцем по груди:

— Я могу сделать такой разрез у нее, раздвинуть ребра идостать из груди ее сердце.

Женщина ограничилась полуулыбкой. Она все еще нуждалась втом, чтобы он слепо подчинялся ей.

— Всегда одна только порка, — продолжал молодойчеловек, распаляясь от собственных мыслей, — а мне бы хотелось посмотреть,как она станет извиваться, закованная в цепи. По-моему, это очень возбуждает.

— Не можешь придумать ничего болееоригинального? — надула губки женщина. — Или, может быть, твоипрежние отношения с ней мешают тебе испытывать глубокое чувство ко мне иискажают твои суждения? — Это прозвучало как серьезный вызов.

— Я озабочен только тем, чтобы доставить тебеудовольствие. Мне никогда не была свойственна оригинальность мышления, но яготов на все, чтобы развлечь тебя. — Он сделал попытку защититься.

— В таком случае, у меня есть идея, — сказала она,убедившись, что он не лжет. — Приведи ее ко мне, я о нейпозабочусь, — предложила она, ласково поглаживая его по груди.

— И как же ты намерена это сделать? — При мысли отом, что девушка станет заложницей его любовницы, его глаза возбужденнозаблестели.

— Прежде всего я хотела бы какое-то время провести сней наедине, чтобы выяснить, почему она так далеко зашла в своем желаниипричинить мне вред, — непринужденно, словно речь шла о самом обычном деле,ответила она. — Потом настанет твоя очередь. А дальше я еще не придумала.Возможно, стоит обойтись с ней, как с Энцо, — продолжала она, скользя рукойпо его животу. — Впрочем, всегда же есть великаны.