Энн тоже услышана этот странный вой. Она тотчас вскочила, взбежала на дюну, за которой сидела с книгой, и посмотрела в сторону моря. Ее сводный брат, стоя по колено в воде, сорвал с себя рубашку, затем, продолжая издавать все те же странные звуки — вой, шипение, — сбросил и поношенные брюки. Казалось, он обращался к морю!

Девочка со всех ног бросилась к нему, Тремейны спешили за ней. Замыкал строй Джеймисон. На бегу он краем глаза заметил, что Джилли Уайт показалась на веранде своего дома и стояла теперь, пошатываясь, в одном домашнем халате. Бледная, как привидение, она одной рукой нетвердо держалась за перила, а другой в немом ужасе прикрывала рот.

Энн уже бежала по воде к обезумевшему — или просто измученному? — юноше. Джон Тремейн сбросил ботинки, попробовал воду — не холодна ли? — закатал повыше брючины и зашлепал к Энн и Джеффу. Тем временем Джеймисон, задыхаясь с непривычки, уже почти добежал до места событий.

Джефф перестал шипеть и завывать. Мертвой хваткой вцепившись в руку Энн, он указал куда-то на морс. Затем выпустил ее и начал жестикулировать:

«Пойдем со мной, сестра, потому что я должен уйти! Я не готов, но все равно должен! Оно зовет меня… море зовет меня, и я не могу больше сопротивляться. Я должен!»

Увидев, что девочка колеблется, он опять схватил её за руку и потянул за собой в воду. Теперь уже не оставалось сомнений, что парень окончательно спятил. Он вновь принялся что-то бормотать, тоскливо вскрикивать, подвывать, будто обращаясь с молитвой к неведомым владыкам глубин, и зубы его поблескивали желтоватой рыбьей костью.

Джеймисон был уже совсем рядом, однако Тремейн еще ближе. Директор колледжа схватил Энн и попытался отвоевать её у безумца. Отпустив ее руку. Джефф набросился на Тремейна. Острыми как бритва зубами он впился ему в плечо, прокусив тонкую ткань рубашки. Тремейн взвыл от боли, затем покачнулся и упал в воду, которая тотчас накрыла его с головой.

Парень тут же понял, что наделал, какую непоправимую ошибку совершил. Кровь Тремейна забрызгана его лицо, вытекала из широко раскрытого рта. Наконец Джефф опомнился. Тряхнув головой, он знаками попрощался с Энн, шагнул вперед и поплыл.

Он плыл, и сразу стало ясно, что море — его родная стихия. Джеймисон, провожая его взглядом, про себя подумал: «Как жаль, что он не приспособлен для нее…»

Тремейн, пошатываясь, вышел на берег. Энн вернулась на мелководье, где вода была ей лишь по колено, и смотрела вслед удалявшемуся Джеффу. Джеймисон помог Джону Тремейну выйти на сушу, смочил в соленой воде носовой платок и приложил его к кровоточащему месту между плечом и шеей. Дорин Тремейн бросилась к ним, в ужасе заламывая руки и вопрошая, как помочь мужу.

— Отведите его домой, — сказал старик. — Только прошу вас, не снимайте платок, это поможет остановить кровотечение. Дома обработайте рану антисептиком, наложите тампон и перебинтуйте. Когда Джон оправится от шока, отвезите его в Сент-Остелл. Пусть ему там сделают уколы против столбняка плюс любые другие, какие понадобятся. Главное, поторопитесь. Вы меня поняли?

Миссис Тремейн кивнула и повела мужа домой.

Энн стояла у самой кромки воды, мокрая от талии и ниже. Жадно хватая ртом воздух, не в силах прийти в себя от пережитого ужаса, она широко раскрытыми глазами таращилась на старого доктора. Потом она обернулась в сторону моря и прохрипела:

— Джефф… Джефф…

— Давай я отведу тебя домой, — предложил Джеймисон.

— Но Джефф… как же Джефф?

— Мы поставим в известность береговую охрану, — кивнул он и накинул ей на плечи свой пиджак.

— Он сказал… сказал, что не готов, — проговорила Энн, позволив старику отвести себя от воды.

— Никто из нас не был готов, — пробормотал Джеймисон себе под нос. — Особенно к такому.

Примерно на полпути к ее дому они услышали сдавленный крик. Кричала Джилли Уайт. Шатаясь, она спускалась с обращенной к океану веранды. Одной рукой она придерживалась за перила, другой указывала то в небо, то на горизонт, то на море, на берег и, наконец, на дочь и Джеймисона. Выражение ее осунувшегося лица быстро менялось — пустоту во взгляде тотчас заполнил неподдельный ужас, а потом ее глаза закатились и застыли, как белые камешки.

Колени у нее подогнулись, и Джилли рухнула на деревянную веранду, где и осталась лежать, корчась в судорогах и что-то невнятно бормоча сквозь пену слюны.

Береговая охрана так и не обнаружила Джеффа, хотя их катер рассекал волны до самого вечера того дня, а затем и весь понедельник, от рассвета и вплоть до наступления темноты. Врач — специалист из Сент-Остелла — надлежащим образом осмотрел Джилли Уайт, после чего в приватной беседе с Джеймисоном — подальше от любопытных ушей Энн — подтвердил диагноз старого доктора. Разумеется, после того, как специалист уехал, Энн задала ему неизбежный вопрос. Джеймисон попросил ее подождать, пока все не успокоится. Раз болезнь зашла так далеко и на данный момент улучшения не предвидится, пусть Джилли хотя бы немного придет в себя в тишине и покое. Лично он останется при больной, и они вместе станут заботиться о ней — Джеймисон подчеркнул, что рассчитывает на помощь Энн — до тех пор, пока не придется что-то решать.

В конечном итоге никакой помощи он так и не получил, хотя, откровенно говоря, не слишком на нее рассчитывал. Энн постоянно проводила время у моря — отмеряла милю за милей вдоль берега, вглядывалась в горизонт и, выбившись из сил, возвращалась домой лишь затем, чтобы поесть или поспать. Так продолжалось четыре дня, пока на пятые сутки в нескольких милях от их дома волны не выбросили на берег разбухшее от воды тело Джеффа.

После этого Энн уснула и проспала целые сутки.

А на следующее утро, в первый по-настоящему теплый день, — проведав мать и увидев, что та спит, хоть и неспокойно, — она отправилась в свою любимую ложбинку, где уже сидел старик, и устроилась рядом с ним.

Он был одет по погоде — в одной рубашке, серых хлопчатобумажных брюках и теннисных туфлях. На коленях у него лежала книга — правда, нераскрытая. Как только девочка подошла к нему, он протянул ей книгу и сказал:

— Вот, нашел ее здесь. Тебе крупно повезло, что на нее никто не набрел и что все эти дни стояла сухая погода.

Энн взяла в руки старинный фолиант и отложила его в сторонку, а потом спросила у Джеймисона:

— Вы читали?

Тот покачал головой:

— Это ведь твоя книга. Вдруг ты в ней что-нибудь написала. Я не люблю вторгаться в чужую жизнь. И не люблю, когда вторгаются в мою.

Энн взяла старика за руку и привалилась к его плечу, как бы давая понять, что они по-прежнему друзья.

— Спасибо за все, что вы сделали для нас, особенно для мамы, — произнесла она. — Я хочу сказать: я так рада, что вы приехали к нам в деревню. Пускай даже вам пришлось приехать, — она бросила хитрый взгляд, — все равно я рада. Вы пробыли у нас всего несколько месяцев, а у меня такое чувство, будто мы с вами знакомы всю жизнь.