А вот подробно их описать уже труднее. Цветочный орнамент? Вроде бы нет. Арабески? Думаю, самым точным было бы сравнить его с диковинными растениями, чьи побеги и ветки самым причудливым образом переплелись… только речь не о наземной растительности. Скорее, нечто океаническое — разные там водоросли, а между ними ракушки и рыбы… в особенности рыбы. В целом все образовывало неземные картины, которые могла бы создать какая-нибудь рыба или амфибия. На некоторых украшениях за хаосом водорослей проглядывали контуры зданий — странных, приземистых пирамид и башен со странной геометрией. Казалось, будто неизвестные мастера — кем бы или чем они ни были — пытались изобразить сгинувшую Атлантиду или какую-то другую подводную цивилизацию.

Старик опять на время умолк.

— Боюсь, мое описание не слишком удачно, но, думаю, его хватит, чтобы у вас создался некий образ. К тому же я не настолько сблизился с инсмутскими женщинами, чтобы они позволили рассматривать их побрякушки, все эти броши и цепочки, с близкого расстояния. Впрочем, я всегда расспрашивал владелицу, откуда у нее та или иная вещь. Увы, разговорчивостью они не отличались и отвечали, как правило, односложно и уклончиво… За исключением одной, что была помоложе других. Это она посоветовала мне сходить в музей.

В лучшие времена там располагалась церковь — еще до того, как здесь появилась порченая кровь, потому что потом старая добрая христианская вера поспешила покинуть эти края. Это было приземистое каменное здание, в котором давно не осталось и намека на святость. Стояло оно рядом с другим, не менее внушительным строением, украшенным колоннадой, на фронтоне которого еще читалась выцветшая надпись: «Эзотерический орден Дагона».

Дагона, каково? Давным-давно это здание тоже служило храмом… ну или чем-то вроде святилища. Чем не задачка для антрополога? Конечно же, речь шла о Дагоне, морском божестве — наполовину человеке, наполовину рыбе. Когда-то в древности ему поклонялись филистимляне, затем его культ переняли финикийцы, которые называли его Оанном. И вот эти полинезийские островитяне, жившие фактически на другом конце света, предлагали ему свои подношения — или по крайней мере возносили молитвы. В Инсмуте в двадцатых годах девятнадцатого века их потомки свято чтили эту традицию! И пусть это покажется вам глупостью, милая, но я не удивлюсь, если узнаю, что культ жив и сегодня, в наши дни.

Ну вот, я опять отвлекся! Господи, о чем же я говорил? Ах да, о старой церкви… вернее, о музее.

Он производил несколько странное впечатление: окна закрыты ставнями, цокольный этаж непропорционально высок. Именно здесь, в этом полуподвале, и были выставлены «экспонаты». Под пыльным стеклом в незапертых ящиках моим глазам предстала потрясающая коллекция золотых украшений. Признаюсь честно, меня поразило, что к экспонатам не прилагалось никаких пояснительных табличек. Более того, в музее не имелось даже экскурсовода или смотрителя, который охранял бы эти бесценные сокровища от воришек. Впрочем, о наплыве посетителей речь и не шла. За все время мне не встретилось там ни одной души — даже церковной мыши.

Но эти золотые украшения, изготовленные из странного сплава… их можно было разглядывать часами. А еще там имелась небольшая, очень специфическая библиотечка, состоявшая из нескольких сотен книг. Все как одна жутко старые, они потихоньку покрывались плесенью и медленно превращались в прах на открытых полках. За исключением двух-трех неприятных трудов, я не узнал ни одну из них. А поскольку даже заглавия большинства фолиантов были мне недоступны, я не давал себе труда заглядывать под их обложки. Но будь на моем месте вор, он наверняка бы вышел из музея, спрятав под пальто редкие, бесценные тома, на которых потом сделал бы целое состояние — и никто не остановил бы его, не обыскал и не привлек к ответственности. Кстати, если память мне не изменяет, лет двадцать назад несколько книг и украшений действительно были похищены. Не то чтобы золото в Инсмуте относилось к числу редкостей: в девятнадцатом веке моряки привозили его из плаваний в избытке. Один из них даже построил завод, где очищал свою добычу от примесей! Я решил туда наведаться. Увы, к моему великому разочарованию, завод стоял пустым и полуразрушенным… как и весь старый город, после того… поговаривали, будто в Инсмуте вспыхнула какая-то эпидемия, и в конце двадцатых годов правительство было вынуждено пойти на крутые меры. Но я снова отвлекся, потому что это уже другая история.

Немного поерзав в кресле, Джеймисон неожиданно подвел итог сказанному:

— Ну вот, теперь вы все знаете, моя дорогая. Надеюсь, ваше любопытство удовлетворено. Мне по крайней мере ничего больше не известно об этих украшениях. Может, что-то забыл?.. Да нет, пожалуй, ничего…

Теперь настала очередь Джилли Уайт смерить собеседника пристальным взглядом. Не все в его рассказе было гладко: порой в нем проскальзывали туманные намеки и недомолвки, а кое-что — в этом Джилли не сомневалась — Джеймисон явно предпочел от нее скрыть. Эти недоговоренности вызвали у нее вопросы.

— Насчет золота… да, теперь мне понятно, — сказала она. — Но вы объяснили далеко не все. Вообще-то мне даже показалось, что вы сознательно обходите стороной некоторые темы. А я х-хочу, я х-хочу!.. — Она с силой ударила ладонями по подлокотникам кресла, чтобы унять заикание. — А я хочу знать. Об этом — как вы там выразились? — «общении» между моряками и кем-то там. Вы сказали, это выдумки. Но чем бы это ни было, мне нужно знать… И еще… об их верованиях, об их религии, о к-культе Дагона. Про мастеров, сделавших украшения, вы сказали: «кем бы или чем они ни были». Как это понимать? А эпидемия? При чем тут «крутые меры»? Джеймс, если вы мне вообще друг, вы д-д-должны понимать, как это для меня важно!

— Я вижу только, что расстроил вас, — ответил доктор и погладил ее по руке. — И мне кажется, я догадываюсь, отчего вы лишились душевного покоя. Вы пытаетесь увязать услышанное с вашим мужем, верно я говорю? Полагаете, что в его жилах также текла испорченная кровь? Даже если и так, вашей вины в том нет. И если порча — это болезнь то и его вины нет тоже. Нельзя корить себя за то, что ваш муж оказался… переносчиком. В любом случае теперь его нет, и на ваших беспокойствах можно поставить точку. Не надо мучить себя глупой мыслью, что… этим дело не кончилось.

— Тогда попытайтесь меня переубедить, — произнесла она уже спокойнее. Теперь можно было говорить в открытую. — Расскажите мне все, чтобы я разобралась и сделала для себя окончательный вывод.

Джеймисон кивнул:

— Что ж, рассказать-то мне не трудно, хотя по большей части это будет пересказ дремучих легенд, поверий и слухов, а также рыбацких историй про русалок и им подобных обитателей моря. Однако, учитывая состояние ваших нервов, я, пожалуй, воздержусь.

— Ах да, моих нервов, — вздохнула Джилли. — Одну минутку.

Она встала и сходила на кухню за стаканом воды и парой пилюль.

— Видите, я четко выполняю ваши рекомендации. Послушайте и вы меня — расскажите. — Она подалась вперед, и ее пальцы впились в подлокотники кресла. — Прошу вас… если не ради меня, то хотя бы ради Энн.

Он понимал ее — и не сумел ответить отказом.