Как только объединенная армия дружины и легиона перешла границу Винилюдса, вступили в силу договоренности между легатом и королем. Рыцарям запрещено было трогать рабов, крестьян, ремесленников. Зато на их откуп отдавались дома знати. Золото, серебро — все это по праву трофея переходило в военную казну. А вот скульптуры, свитки, гравюры — это все оседало в бездонных телегах церкви. Именно служители Единого по прямому распоряжению архиепископа выступали хранителями исторических ценностей. Храмы богов пантеона не разрушались, но золото оттуда изымалось в казну, а культурные ценности — к церкви. Сами храмы заколачивались до поры до времени. Нет, их не собирались разрушать, а по примеру священного города Уира на основе древней архитектуры, путем некоторого добавления башенок и часовен перестраивали в церкви.

И опять Кагр не отступил от своего плана — все города и поселения остались без защитных стен. Исключение было сделано только для прибрежных населенных пунктов. Против кого эти стены нужны, спрашивал король, если остров теперь един!

Кагра Первого впоследствии вспомнят как великого завоевателя. Но на самом деле его величайший труд и главное достижение заключались в том, что он за неполных пять лет смог сделать почти невозможное. Он превратил Арках в единую державу. Это было намного труднее, кому, как не мне, это знать! Во время войны я вмешался всего три раза: первый — заевшие ворота в замке Огреда Третьего; второй — гонец перепутал время, и южная армия не успела объединиться; третий — сенат был в полном сборе как раз в тот час, когда в порт Винисиса вошли дромоны с десантом.

Но в последующие пять лет я вмешивался чуть ли не еженедельно. Тут надо было расстроить планы восстания, там — одернуть излишне ретивого служителя… А Весы стояли на месте. Крылатый не менее активно играл в эту игру. Я уже давно догадывался, что он тоже сделал свою ставку на Кагра. Но я уверился в этом только в годы становления Аркаха Объединенного. Мотивы птички небесной были мне вполне понятны. Кагр полностью поддерживает церковь, а следовательно, действует на благо Небесной Лестницы. Он хоть на миг задумался бы, почему я — дьявол — поддерживаю этого короля. Но, видимо, не задумался. Что и к лучшему. Или, конечно, возможно, что пернатый рассчитывает воспользоваться плодами объединения и не дать мне сделать то же. Лучше думать именно так, меньше возможных ошибок получится.

Как ни странно, окончательно и бесповоротно объединило остров под одной властью восстание. Очень большое и хорошо организованное. Владетели самого Бельграна, недовольные значительным уменьшением своего влияния и лишившиеся части полномочий, выступили общим фронтом против своего короля. Мне не составило бы труда погасить эту вспышку недовольства в зародыше. Но я поступил наоборот: тщательно раздул из искорки кулуарных бесед пожар бунта. В этом заговоре участвовали в основном представители старшего поколения, молодежь же была беззаветно влюблена в своего монарха.

Конечно, бунт начался именно тогда, когда мне стало это выгодно. Заговорщики решили захватить королевский замок с королевой и наследниками, пока Кагр с личной дружиной объезжал свои новые южные владения, а затем выставить королю ультиматум, чтобы тот отрекся от короны в пользу сына. Регентом при наследнике предполагали сделать кого-нибудь из герцогов.

Захват замка бунтовщикам не удался. Ну еще бы у них что-то получилось под моим-то приглядом! А через две недели лорды, державшие в осаде королевскую семью, неожиданно оказались в кольце верных монарху войск. Надо ли говорить, что львиную долю в этом войске составляли ветераны-легионеры.

Если прибавить, что народ буквально носил на руках своего короля, особенно в родном Гораге… В общем, сопротивление знати было сломлено почти мгновенно. Впрочем, крови пролилось очень много. Так прекратили свое существование и замки восточного королевства, их, как на юге и на западе, срыли по приказу короля, за исключением прибрежных крепостей.

За неполных пятнадцать лет со дня восхождения на трон Кагр Первый, получивший в наследство от отца вассальную форму королевского правления, смог шагнуть к абсолютной монархии…

Девятнадцатого марта 618 года от Р. А. резко, будто ударили в набат, перелистнулся второй слева элемент счетчика. Мне стало невыносимо муторно и грустно. Ламир тин Каер покинул мир живых. Я попробовал найти его душу, хоть как-то похлопотать за него. Увы, прямым ходом эта великая душа была переправлена в Золотую Канцелярию. И я почему-то был уверен — служение он отвергнет…

Нестерпимо захотелось напиться, но для дьяволов это недоступно. Только я подумал подняться в мир живых, перекинуться в волка и завыть на луну, как пришел вызов от шефа. Я привел себя в порядок, пригладил и натер чешуйки, которые от грусти стали бледными…

Рогатая я скотина, такого человека погубил! Тин Каер после нашей встречи на берегу отверг все мои попытки контактов с ним. Я искренне не понимал, почему он не идет на сотрудничество! Ведь его душа уже погублена, но он стоически меня игнорировал. Ламир не ушел из церкви, посвятив свою жизнь трудам о магнетизме, совершенствованию компаса, а также своим прихожанам и стране. Именно его неоценимая помощь, его убеждения не дали вспыхнуть на западе острова кострам инквизиции. Его личная заслуга в том, что философы и ученые захваченной республики не только не были казнены, но и смогли принести немалую пользу. Тин Каер уговорил архиепископа на создание семинарии на базе философской академии Винисиса, в которой преподавали не только служители церкви, но и философы иных религиозных конфессий, обучавшие послушников наукам, риторике и правильному спору. Не зря всего через сто лет Ламир тин Каер будет возведен в лик святого. Какое глумление: продавший душу — признан святым. Но, надо честно признать, именно он как нельзя более достоин канонизации. С такими гложущими изнутри мыслями я постучал в дверь кабинета 8-13.

— Заходи, герой! — Что-то шеф излишне бодр и приветлив. — Присаживайся. — Я бы лучше постоял, чем сидеть в этом кресле, слишком оно неудобно. Но ведь не откажешься. — Смотрю, ты быстро осваиваешься. — Нехорошее предчувствие кольнуло под хвост. — Да, были у тебя просчеты и глупости… — Всем своим видом показываю глубокую скорбь. — Но ты вроде быстро понял, что лучше работать аккуратно, чтобы избежать неприятных для себя последствий. — «Последствий», это он так мило об адских муках упоминает? Тогда Гониус прав: что угодно, но только не их повторение. — Но ад не только карает верных слуг своих. Тьма не скупится и на награды, если ее адепт того заслуживает. А ты, ты определенно отличился. Догадываешься чем?

— При всем моем ничтожном разуме, который, без сомнения, не идет ни в какое сравнение с вашей безграничной мудростью, рискну предположить, что ваше дьявольство говорит о душе Ламира тин Каера.

На самом деле догадаться было легко. Ведь вызов пришел сразу, как эта душа покинула мир живых. Но даже кажущееся излишним подобострастие перед боссом мне представлялось оправданным.

— Надо же, догадался! — Гониус выглядит таким восторженным, как мальчишка, которому его щенок первый раз принес тапочки. Н-да, не высокого же он обо мне мнения. — Так вот, я тут подумал и решил тебя наградить. — Очень хотелось попросить не делать этого, а просто меня не трогать, не мешать и не вмешиваться. Но разум победил этот порыв, и я промолчал. — Даже дважды наградить! — И тут мне стало хуже, также в два раза, нестерпимо зачесался нос…