Ждать пришлось не так уж и долго - минут пятнадцать от силы. Издали услыхав истеричный Толин окрик: "Ну что ты плетешься, скорее, скорее!", я спряталась за деревом. Скоро они показались в воротах: красный то ли от жары, то ли от напряжения Толя тащил за руку упиравшегося мальчишку лет четырех-пяти. К сожалению, мне не удалось как следует рассмотреть ребенка, поскольку Толя очень быстро затолкал его в машину, но сердце мое тревожно екнуло. Я не уверена, но, кажется, это все-таки был совсем другой мальчик, не тот, которого я видела в доме Прокопчиков два дня назад.

М-да, но это в том случае, если он все же не Ингин сын. А я, между прочим, до сих пор для себя не решила, какой вариант устроил бы меня больше. А что, попробуй тут разберись. В первом случае (Сережа - сын Сони) Ингу можно считать обманщицей, авантюристкой, наркоманкой и даже убийцей, а меня - доверчивой дурой. Во втором (Сережа - сын Инги) меня можно будет считать последней сволочью, если я не найду и не спасу похищенного ребенка. Да, есть из чего выбрать!

Часть IV

НОВЫЙ ВОЖДЬ КРАСНОКОЖИХ

Толик давно увез то ли своего, то ли Ингиного сына, а я все подпирала спиной березу и переживала жестокое разочарование. Еще бы мне его не переживать, когда я так рассчитывала на эту поездку в Бессоново. Мои предчувствия, что за воротами детского санатория "Ласточка" все наконец и выяснится, меня же и обманули. Ничего-то я не разузнала, кроме того, что некий мальчик по имени Сережа и по фамилии Прокопчик действительно существует. Ну и что в этом нового? А тем более особенного? Даже если бы я презрела свое предубеждение к органам правопорядка и сунулась в милицию, что бы я там сказала?

Да они бы меня с ходу на смех подняли и были бы правы. Какой ребенок? Откуда взялся? Куда пропал? Чушь вы несете, уважаемая гражданочка. Есть только один Сережа Прокопчик и при живых, заметьте, родителях. Конечно, крыша у него как бы слегка набекрень, но это уже детали. Когда в семье так много детей, не все получаются одинаково удачно. Да, кстати, о крыше, а у вас как с этим делом? Может, справочку из психдиспансера занесете на досуге? Надо же разобраться, с чего это вам всякие мальчики мерещатся, хоть и не кровавые, однако же странно как-то, знаете ли. И давно с вами такое? Ась, ась? Не слышу! Уж не с того ли дня, как при загадочных обстоятельствах безвестно пропал гражданин Юрис такой-то?

Ну нет, в милицию я ни ногой, меня туда теперь и калачом не заманишь. Тогда что же, сделать вид, что Инга не рыдала под пластмассовыми пальмами, а потом в темных Покемоновых апартаментах? И ничего мне не рассказывала про сына Сережу? Просто взять и согласиться с Покемоном и долгоносой Соней, публично объявившими мою непутевую подружку наркоманкой? Признаюсь как на духу, был у меня такой соблазн, особенно после белого порошка, который я дважды (!!!) случайно находила в Ингиных вещах. И если б дело было только в этом. А то ведь и другие резоны имелись. И главный из них - да что вообще я могу сделать при таких-то раскладах! Вот если бы найти хотя бы еще одного человечка, заинтересованного в судьбе несчастного ребенка. Да где ж его взять, когда его собственный отец... Стоп. А вот с этого места помедленнее. С чувством, с толком, с расстановкой.

Как-никак, отец-то у него есть. Допустим, он ничего не знает о сыне, но от этого самого не перестает быть его отцом. Со всеми вытекающими последствиями. Это ж какое сердце надо иметь, чтобы отказаться от собственного ребенка, когда тому грозит опасность, не исключено, что смертельная. И потом, в отличие от милиционеров, которым подавай заявление от ближайших родственников, он должен хотя бы гипотетически допускать существование ребенка, раз уж водил шашни с его мамочкой. А уж в последнем я не сомневаюсь, учитывая Ингин послужной список.

Ну что ж, пока все убедительно. Только одна ма-аленькая проблемка, можно даже сказать, малюсенькая. Кто этот папашка и где его искать? Этого Инга мне не сказала. Лишь обмолвилась между прочим, что он был ее непосредственным начальником. Конечно, зацепка тут имеется, и существенная, но прежде надо вспомнить, где она работала до того, как нелегкая занесла ее к Покемону.

Ну-ка сосредоточься, приказала я себе, ты это знаешь, только чуть-чуть запамятовала. Еще название у фирмочки было какое-то забористое. Ну-ну, скорее, скорее... Ее! "Смит энд Кривокобылко"! Как говорится, такое не забывается. Теперь можете себе представить, что со мной творилось, когда я его в первый раз услышала от Инги. Я чуть не в истерике билась, а Инга слегка обиделась и сказала, что это очень солидная контора. Постой-ка, да мы ведь с ней даже встречались неподалеку от этой фирмочки, пили кофе в симпатичной кофейне. Сейчас точно скажу где. Где-то в районе Пятницкой. Отсюда вывод: если я найду кафе, а потом поблуждаю в его окрестностях, то обязательно наткнусь на Смита с Кривокобылкой, при условии, что их фирма еще существует. Ведь когда это было? Лет семь назад. Почти что до нашей эры.

На Пятницкую, на Пятницкую, загорелась я. Как будто это так просто. Где я и где Пятницкая? Я под кривой березой у ворот детского санатория "Ласточка", что в Бессонове, а Пятницкая - в пределах Садового кольца. Вот уж поистине "почувствуйте разницу". А Ингин кошелек на что? Нужно срочно ловить первую попавшуюся колымагу, любую, вплоть до катафалка, и дуть в Москву.

Ну, может, только на минутку в Борщовку заскочить. А на кой ляд? Вещей моих в бабкиной пристройке не осталось по той простой причине, что их у меня вообще нет, ну кроме тех, что на мне, разумеется. Правда, неудобно как-то получается, а с другой стороны, в сложившейся обстановке утомительные интеллигентские заморочки лучше отложить до лучших времен. Вот выберусь из этой передряги (если выберусь) и снова позволю себе искания и метания, примусь с прежним упоением комплексовать и по сто пятьдесят раз на день извиняться за каждый чих, а пока придется потерпеть.

Я так и сделала, поймала машину - старую бежевую "шестерку", насквозь провонявшую бензином, - и отвалила совершенно баснословные деньги за сомнительное удовольствие трястись в ней до Москвы. И водила попался крепкий дедок-боровик с маленькой, вросшей в плечи головой. Дорогой он то и дело кого-нибудь подсаживал и даже намеревался сделать крюк в семь верст, чтобы завезти чью-то стиральную машину, но тут я запротестовала. Даже у сквалыжности должны быть пределы приличия.

На подъезде к Москве я уже сильно мандражировала, что выражалось в рефлексивном подергивании моей правой ноги. Я вдруг не на шутку обеспокоилась судьбой вновь затеянного мной предприятия в целом и кафе на Пятницкой в частности. Не исключено, что с тех пор, как мы с Ингой ели в нем мороженое, оно могло прекратить свое существование или, к примеру, трансформироваться в платный туалет. А что, такое случается сплошь и рядом. А бывает и наоборот, туалеты превращаются в магазины и даже рестораны, и никто не падает от этого в обморок. А что удивительного, время сейчас такое, эпоха глубоких демократических преобразований.

Впрочем, как выяснилось, глубокие демократические преобразования кафе не коснулись. Оно так и стояло на прежнем месте, чуть-чуть затертое неказистой стекляшкой-парикмахерской. Я стала спиной к кафе, а к улице, соответственно, лицом и огляделась.