– А что говорят во фратриях? Марта, Чухонь, Марат, Владлена? Они уже знают? – Женька с ужасом представила, какой переполох сейчас, должно быть, творится в Башне кошек. И в замке крыланов. И в кочевом лагере депферов. И в городе Норного Братства.

– Да, знают. Они готовятся к войне, – мрачно ответил Морок. – Конклав, который собирали двенадцатого июня, перенесен на завтра. У нас совсем не осталось времени.

* * *

Для Дины совещание на вершине виртуальной горы было окончено. Ларс щелчком пальцев выкинул девушку из продуваемой ветром штаб-квартиры пятой расы. Раз – и кошка сидит в глубоком черном кресле перед раскрытым ноутбуком. Два – и экран погас.

Она машинально потрогала запястье, на котором минуту назад защелкнулся браслет. Ничего. Всего лишь иллюзия. Блокиратор она получит позже и при менее эффектных обстоятельствах, а это была всего лишь часть театрального шоу, рассчитанная на юнитов.

Игра. Опять эта чертова Игра!

– Ненавижу! – неожиданно выкрикнула Дина. Она согнулась пополам, точно от боли в желудке. Медленно сползла на пол и прильнула щекой к прохладному, пахнущему деревом и лаком, паркету. С ней творилось странное.

Наверное, так должен чувствовать себя мальчишка, втянутый в чужую проказу. Только что он вместе со всеми куда-то бежал, бил камнями соседские окна, швырял палки в бездомных собак и вдруг остался один. Стоит посреди улицы, слушает вой ушибленного пса и с ужасом думает: «Это сделал я? Да нет же! Никогда!»

Внимание Дины привлек струнный перебор. Она оторвала голову от пола. Прислушалась. Неужели Ларс закончил совещание и взялся за гитару? Сердце Дины сжалось от забытой нежности к белокурому руферу. Нет, звук шел снизу, с разочарованием поняла девушка. Кто-то из соседей оказался поклонником бард-рока.

Летом окна в многоэтажном доме круглые сутки держали распахнутыми настежь, поэтому различить слова не составило труда. Их проговаривал под размеренные удары по струнам хрипловатый мужской голос.

Где-то звучал колокольный звон,

Где-то играли дети.

День просыпался, творил круг

И засыпал опять.

Стрелки невидимых злых часов

Бегали по планете

И повторяли «Увы, друг,

Не на кого пенять».

Некому верить, любить, злить,

Некому этот огонь залить,

Ладно бы ныло бы что в груди,

Но, кажется, не болит.

Нечем весь этот пожар тушить,

Некуда больше уже спешить.

Падаешь – падай. Летишь – лети.

Но как же теперь жить?

– Падаешь – падай… – повторила Дина вслед за невидимым исполнителем.

Она села, сложив по-турецки ноги, и попыталась навести порядок в своих мыслях. Что изменилось? Почему Игра, казавшаяся вчера таким важным и правильным делом, сегодня вызывает лишь приступ тошноты?

Ответ заставил Дину сгорбиться.

Потому что есть поступки, на которых игры заканчиваются. Ты можешь быть, кем угодно – хоть адмиралом космического флота, хоть императором Вселенной. Ты можешь запросто сжечь город, уничтожить целый народ и взорвать к чертям планету. Между сотней и миллионом человеческих жизней нет особой разницы. Это всего лишь строчки в столбце статистических потерь. Но когда в твоей руке нож, а рядом в судорогах корчится один-единственный человек, сложно воображать себя богом. Тебя выталкивает в реальность. И тут деваться некуда, приходится называть предательство – предательством, жестокость – жестокостью, убийство – убийством. Приходится делать выбор: поставить знак равенства между жизнью и игрой, или стать самой собой.

Ларс знал, что Дина рано или поздно окажется перед этим выбором. Поэтому решил сейчас проверить, сможет ли она дойти до конца.

Убить человека.

Убить Женьку.

Проигрыш между куплетами закончился, и голос внизу продолжил:

Кто-то доигрывал чей-то ход,

Кто-то терял нервы.

Вечер был вечером, день – днем,

Только какой прок?

Сделал что сделал – смотри вперед.

Первый или не первый.

Предал – и предал, гори огнем

Этот пустой мирок.

И вроде бы просто. Бери – бей.

Дама трефовая. Туз бубей.

Кто победил, тот и победил,

И незачем ворошить.

И было бы не о чем горевать,

Раз уж приходится воевать,

Если бы только не лёд в груди.

Как же теперь жить?

Едва заметное движение воздуха в комнате заставило Дину поднять глаза. На подоконнике, на фоне колышущейся листвы, сидела Лунная кошка. Сейчас, днем, ее тело казалось темной дырой в пространстве, подсвеченной по контуру голубым сиянием.

Глядя в узкие щели глаз богини, Дина потянулась за валявшимся на полу телефоном, нашла когда-то записанный номер и, с секунду поколебавшись, нажала на кнопку вызова.

– Это Дина, – бесстрастно сказала девушка в трубку. – Я хочу с вами встретится.

На протяжении короткого разговора Лунная кошка неотрывно наблюдала за Диной. Потом развернулась, оттолкнулась от подоконника и исчезла за карнизом.

* * *

– Я собираюсь сделать настоящую дикость, – Морок подался вперед, сцепив пальцы в замок. – Когда Край узнает об этом, появится еще один повод считать меня законченным засранцем. Причем заслуженно. Потому что я хочу втянуть команду подростков, один из которых моя дочь, в очень рискованное дело. Я прошу вас отправиться в Чехию, в лагерь «Синие камни» и вытащить ребят из беды.

Друзья возбужденно заерзали на своих местах, но Бруно всех опередил.

– Вы серьезно? Отправить тринадцатилетнюю девочку в лапы каких-то психопатов? Это же бред! – Он смотрел на Морока так, словно не понимал, как того вообще носит земля и держит кресло. – А что СКК? Пусть заложников освобождают ваши бойцы! Они же профи!

– У моих бойцов и бойцов Озерова общий заказчик – человечество. Мы по одну линию фронта. Тот, кто придумал и организовал захват «Синих камней», отлично знал, что я окажусь связанным по рукам и ногам.

– Я вам не верю! – отчеканил Бруно, раздувая ноздри. – Вы же на все готовы ради каких-то своих целей! Рискнуть жизнью дочери, превратить полсотни детей в подопытных кроликов, уничтожить целую расу…

Кровь прилила к Женькиному лицу. Наверное, сейчас оно пылало, словно раскаленный кусок железа на наковальне. Бруно не имел права так говорить с ее отцом! Не имел и точка!

– А я верю, – твердо сказала она. – Могу отправиться хоть сейчас.

– И я верю, – поддержал ее Тимофей.

– Ну, меня можно и не спрашивать! – беспечно махнул рукой Федор. – Я с вами!

Подбородок Морока едва заметно дрогнул. Между бровей появилась и тут же исчезла вертикальная складка. Женька внезапно ощутила, как много значит для него ее поддержка.