Мысль об этом согревала ее, когда она будила Лили и наблюдала за тем, как грузили в экипаж ее саквояжи, когда карета катилась по гравийной дорожке навстречу восходящему солнцу. Она больше никогда не вернется в Бэджер-Плейс. Аннора откинулась на мягкую спинку экипажа и позволила возобладать над собой усталости, испытывая некоторое удовлетворение от того, что, проснувшись, окажется уже в Хартшейвене.

А ты не задержался там, где я тебя оставил. – Ченнинг сложил пальцы «домиком» и откинулся на спинку кресла в своем кабинете. На столе лежала раскрытая газета. Не надо быть гадалкой, чтобы знать, какой именно раздел «Таймс» привлек его внимание.

– Ты велел мне не возвращаться в Лондон, а задержаться в деревне, – хмуро ответил не спавший почти двое суток Николас.

– Насколько я понимаю, этими указаниями ты пренебрег. Вместо этого покинул укромный сельский уголок и оказался помолвленным со своей последней клиенткой, – проворчал Ченнинг. – Все очень серьезно, Николас. Берроуз гонится за тобой по пятам, а ты красуешься на домашнем приеме у Тиммерманов. Опасность грозит не только тебе, хотя это должно было заставить тебя действовать немного осмотрительнее.

Он еще не видел Ченнинга в столь взвинченном состоянии и взъерошил волосы.

– Что ты от меня хочешь? Я буду стреляться с Берроузом, если это исправит дело.

– Боже мой, да ты только послушай себя! – Ченнинг разочарованно вскочил с кресла и принялся мерить шагами комнату. – Каким образом дуэль сможет хоть что-либо исправить? Она равноценна признанию. В любом случае поставит лигу под удар. Мы не можем этого допустить.

Люди, вероятно, догадывались или хотя бы подозревали, чем занимались мужчины, работавшие на Ченнинга, однако не догадывались об их принадлежности к одному и тому же агентству, или что именно Ченнинг Деверил, сын графа, заправлял всем в этом секретном бизнесе. Тайна являлась необходимым условием существования как для клиентов, так и для джентльменов лиги.

– В таком случае, что тебе от меня надо?

– Знать, что произошло в Суссексе.

Николас беспомощно посмотрел на Ченнинга. Как он сможет объяснить Ченнингу то, что он и сам пока еще до конца не понял? Хотя нет, может, однако объяснение маловероятное, и даже если оно каким-то чудом окажется правдивым, то лишь создаст невозможную ситуацию.

– Все очень сложно.

– Черт возьми, лучше бы это так и было.

– Уверяю тебя, настоящий гордиев узел, – сухо ответил Николас. Совсем как тот, что образовался у него в животе. Он не мог спать, есть, ничего делать, погруженный в мысли об Анноре. Позаботился ли о ней Вестмор? Злится ли она? Простила ли его? Вероятно, нет. Двух дней недостаточно для умиротворения женского гнева.

Ченнинг прищурил глаза.

– Уверен, это имеет какое-то отношение к мифологии, однако меня она не интересует. – Он обладал хитростью лисы, однако не отличался ученостью. – Может, все-таки попытаешься? – Тон его смягчился, гнев постепенно проходил.

– Ничего экстраординарного. Сам понимаешь, какими могут быть эти длительные соглашения. – Стрела достигла цели, хотя шеф не повел и глазом. Сам он имел один весьма длительный деловой контракт во время рождественских праздников и с тех пор сам не свой. Николас подозревал: случилось нечто необычное. Или, напротив, не случилось. Он попытался завершить беседу. – Со мной все будет в порядке.

Сомнительно, но к чему ненужные признания? Это лишь сделает гипотетические предположения реальностью.

Ченнинг окинул его скептическим взглядом:

– А что насчет помолвки? С ней тоже будет все в порядке? Прости, я сильно сомневаюсь. Ты выглядишь чертовски отвратительно. Сложно представить, что эту помолвку ожидает лучшая участь.

– Помолвка продлится всего год. Как мы и договаривались, – твердо ответил Николас. Это было последнее проявление верности и благородства, которое он мог выказать Анноре.

Ченнинг вздохнул:

– Подозреваю, это означает, что ты отказываешься от работы. Довольно неловкое занятие для помолвленного мужчины. Что собираешься делать?

Николас пожал плечами. Аннора задавала ему тот же вопрос. Ни малейшего понятия.

– Лондон – любопытный город. Уверен, найду себе какое-нибудь занятие.

– Берроуз быстро узнает, что ты здесь, – предупредил шеф. – А ты не думал о том, чтобы вернуться домой? Это безопаснее. – Он потянулся и достал из кармана конверт. – Мисс Прайс-Эллис прислала деньги за помолвку. – Ченнинг помахал толстым конвертом.

– Я не могу их принять. – Господи, как тяжело отказываться от этих фунтов и того, что они означали. Мысленно Николас уже успел их потратить. Уход за Стефаном, наряды для сестер, утешение для матери. Однако его долг Анноре и так огромен. Да, она получила помолвку, однако, если слухи достигнут Хартшейвена, это долгожданное событие окажется окутанным мерзким шлейфом скандала.

Ченнинг протянул ему конверт:

– В таком случае сам отошли ей деньги.

Николас молча поднялся в частные апартаменты, где каждому из членов лиги принадлежала спальня. Эти комнаты не предназначались для работы. Дом на Джермин-стрит вовсе не был борделем. Комнаты давали джентльменам лиги желанное уединение. Большинству подчиненных Ченнинга было некуда пойти. Они нуждались в крыше над головой и хлебе насущном. По крайней мере, Ник испытывал острую потребность и в том и в другом, когда Ченнинг наткнулся на него в Ист-Энде.

Николас распаковал вещи, убрав запонки и булавку в небольшую шкатулку на бюро. С тех давних пор он прошел большой путь. Когда впервые появился в городе, у него не было даже галстучной булавки. Все, что имело хоть какую-то ценность, он продал, а деньги переслал домой, пытаясь заработать себе на жизнь, подрабатывая клерком в корабельной компании в доках.

Он убрал тщательно отглаженные рубашки в ящик комода. Те дни в портовых доках оказались хорошей встряской для сына джентльмена, привыкшего к свободе и комфорту отцовского поместья. Ему было всего двадцать один, и он лишь совсем недавно лишился того уровня жизни, к которому привык с детства. Однако Николас наступил на горло собственной гордости и устроился работать, всеми силами пытаясь поддержать благосостояние матери и маленьких сестер. Он жил в мансарде над рыбацкой лавчонкой и обедал вместе с хозяевами, познавая на собственном опыте, как выживают люди, которые не обладали привилегией родиться в семье обеспеченного английского джентльмена. Ченнинг познакомился с Ником, когда тому было поручено доставить кое-что в Деверил-Хаус на Мейфэре. Уже через неделю Ник принял предложение присоединиться к лиге и перебрался на Джермин-стрит.

Это было шесть лет назад. Теперь он вел вполне удобную жизнь и благодаря Анноре избавился от долгов. Останься он в доках, никогда не достиг бы подобного. С тех пор Николас ни разу не пожалел о принятом решении. Его работа не сильно отличалась от образа жизни светского лондонского джентльмена, который бы он вел, если бы его отец остался в живых. Он приезжал бы в Лондон и занимался тем же самым. Единственное отличие – сейчас он делал это каждый день, вернее, каждую ночь, весь год, а не только во время сезона. Ченнинг не настаивал на том, чтобы Николас перешел от исполнения обязанностей сопровождающего джентльмена к жизни платного любовника. Это был его собственный выбор, который вполне устраивал Ника.