– Моя дорогая, тебе так не везет с подобными вещами. Тебе бы следовало знать, что ты нуждаешься в советах тех, кто лучше знает жизнь. Если бы ты так поступала, то уже была бы замужем. А теперь все пропало.

– Не совсем. Не думаю, что все уж так ужасно, – раздался голос, заставивший Аннору поднять голову и посмотреть на дверь. На пороге появился Реддинг, уверенный в себе и готовый повелевать. – Все еще можно исправить.

Аннора замерла. Тетя и дядя с надеждой бодро повернулись к вошедшему, тот излагал план, который они разработали с тетушкой еще до появления Николаса.

– Мы с вами давние соседи. Возможно, я смогу предложить свою скромную персону в качестве супруга? Мы с Аннорой сможем без промедления вступить в брак, к вящей радости адвокатов и ради спасения семейного состояния. Вы не должны так страдать.

Аннора смертельно побледнела. Ужас, которого она так долго пыталась избежать, все-таки ее настиг. Все ухищрения пропали втуне. Возможно, правду говорят: от судьбы не уйдешь. Кошмар стал явью, теперь придется столкнуться с ним лицом к лицу, как всегда в одиночестве. Тетя и дядя уже начали одобрительно поддакивать добрейшему мистеру Реддингу.

Однако у нее еще оставался один, позабытый было, союзник. Грэхем Вестмор пошевелился в кресле, привлекая к себе внимание:

– Остается, однако, небольшая проблемка касательно объявленной официально помолвки. Сегодня объявление появится в «Таймс», и я склонен полагать, что мистер Д'Арси успел подписать контракт.

– Как ты мог? – налетела на дядю Эндрю Джорджина. На мгновение Анноре даже стало жаль бедного родственника.

– Это ты настаивала на том, чтобы мы успели заключить помолвку вовремя, – ответил Эндрю, уводя рассерженную супругу из кабинета. Когда Джорджина попыталась возмутиться, он окинул ее суровым взглядом. – Обсудим все наверху.

Реддинг поспешил удалиться, не дожидаясь окончания семейной ссоры. Аннора осталась с Вестмором. Она поднялась и принялась мерить шагами комнату, оцепенение, вызванное событиями недавнего вечера и предложением Реддинга, постепенно стало спадать, хотя Аннора была не уверена, что удастся когда-либо полностью от него избавиться. Она пробежалась пальцами по стоявшим на зеленом сукне стола безделушкам.

– Николас уехал и не попрощался. – Аннора полагала, что испытанное на террасе ощущение полного краха и опустошения невозможно превзойти, однако исчезновение Николаса и предложение Реддинга успешно с этим справились. Воистину, никогда не бывает настолько плохо, чтобы не стало еще хуже. Любопытно, достигла ли она дна? Нет, осталось еще передать Хартшейвен благотворительным организациям.

– У него не было выбора, – ответил Вестмор, кладя ногу на ногу и удобно устраиваясь в глубоком кресле. – Ваш дядя не позволил бы ему остаться. Мистеру Тиммерману необходимо думать о том, как сохранить лицо. Если бы приснопамятный разговор случился в приватной обстановке, у Тиммермана оставалось бы больше пространства для маневра.

– Я бы могла спасти его, если бы вы позволили мне произнести хоть слово.

Вестмор скривился:

– Чувства благородные, но очень глупые, мисс Прайс-Эллис. Что бы вы сказали? Что наняли его, чтобы он доставил вам пять ночей телесных наслаждений, и уплатили за услуги тысячу фунтов? И каким, интересно, образом это спасло бы его репутацию? Ваши слова лишь погубили бы вас обоих. А Ник приложил слишком много усилий, чтобы вас защитить. И я не мог позволить, чтобы они пошли прахом из-за вашего благородного, но совсем неуместного самопожертвования.

Аннора покачала головой:

– Вы не понимаете. Однажды я сказала Николасу, что почту за честь встать подле него в любой гостиной, и при первом же шансе подтвердить свои заверения позорно бежала. Пусть даже была вынуждена так поступить, мне следовало что-нибудь придумать!

Ей не найти общего языка с Вестмором. Внешне он производил впечатление жесткого, сугубо практичного человека, и, вероятно, таковым и являлся. Уже трижды за этот вечер он дал понять, что от него не дождешься сочувствия по отношению к чужим переживаниям. С чего бы ему отступать от этой практики на этот раз. Его следующее высказывание лишь подтвердило справедливость предположений Анноры:

– А почему вы решили, будто вам надо что-то доказывать? – Вестмор вскинул голову и вопросительно изогнул бровь. – Полагаю, ваши чувства делают вам честь, но вы неверно избрали объект. Возможно, вам не понравится то, что я собираюсь сказать, но вам придется меня выслушать. Николас красивый, очаровательный мужчина, притягательность которого значительно превосходит ту, коей обладает ваш покорный слуга. В Лондоне не найдется женщины, которая бы прогнала его из своей постели, задействованы в том деньги или нет. Он предмет снов и мечтаний. Так что позвольте ему заверить вас в любви до гроба и прочей сентиментальной чуши и отпустите в голубые дали, туда, куда уходят все сны и мечты. Ведь так мы обычно поступаем со снами. Мы просыпаемся и живем повседневными делами и заботами, если у нас достаточно здравого смысла.

– Или если кто-то причинил нам боль, – выпалила Аннора. Вестмор прав, она не желала слушать его. – Я знаю, каково это, когда ранят твои чувства, пережила это не однажды от тех мужчин, которые использовали меня, чтобы подобраться к состоянию. Реддинг всего лишь самый худший пример. Однако вас, очевидно, что-то задело очень глубоко, вы пережили удар, от которого так и не оправились.

Лицо Вестмора накрыла мрачная тень, черты приобрели угрожающий оскал. Аннора даже испугалась, что зашла слишком далеко с человеком, о котором не знает почти ничего, за исключением расплывчатых рекомендаций Николаса. Вестмор приблизился к ней:

– Так вы утверждаете, будто использование мужчины по вызову ради получения сексуального удовлетворения является способом воскресить раненые чувства? Ха, я назвал бы это просто трусостью. Вы решили, это просто и безопасно, удовлетворить свое любопытство, воспользоваться преимуществами интимных отношений, ничего при этом не теряя? Да, вы не первая так поступаете, однако это вовсе не означает, что вы оправились от нанесенного удара.

Сквозь полупрозрачные драпировки окон пробивался утренний свет. Следовало поспешить с отъездом.

– Мне не нравятся ваши намеки, мистер Вестмор.

– Мои намеки или я? Давайте будем называть вещи своими именами, мисс Прайс-Эллис.

– Откровенно говоря, и то и другое. Прошу простить меня. Я собираюсь приказать, чтобы закладывали мой экипаж. – Она намеревалась достойно покинуть кабинет с гордо поднятой головой, и у нее почти это получилось, однако Вестмор все-таки оставил последнее слово за собой:

– Самая худшая ложь та, которой мы утешаем себя сами.

Аннора окинула его сердитым взглядом, решив, что лучшим ответом ему будет тишина. Она собиралась вернуться в Хартшейвен, где сможет спокойно отделить кошмар сегодняшнего поражения от волшебной красоты последних двух недель и вновь обрести себя. Оставалось только надеяться, что разбившиеся вдребезги осколки встанут на свои места.