– Давай ты проводишь меня домой, – предложила она, постаравшись, чтобы это прозвучало легко и беззаботно. А что тут такого, они ведь просто приятели! – А я тебя с бабушкой познакомлю. Она у меня замечательная.

Федя выразил немедленную готовность знакомиться с бабушкой. Ничего особенного не было ни в Василисином предложении, ни в его согласии, но в тот момент, когда они побежали за трамваем – чтобы ехать знакомиться, – будущее изменилось. Оно изменилось окончательно и бесповоротно. Когда они ехали и Федя шарил по карманам в поисках мелочи, чтобы заплатить кондуктору, – у Василисы был проездной, – и когда передавали монеты, и когда их качало и толкало друг на друга, совершенно другое будущее уже маячило впереди.

Не то, что было им приготовлено раньше.

– А хочешь, я тебе покажу свой дневник?

– Какой дневник? – не понял Федя.

– За одиннадцатый класс!.. Там есть одна очень смешная запись!

Василиса живо соскочила с дивана, выдвинула ящик полированного стола, произвела в нем раскопки – Федя весело ждал, ему было интересно посмотреть ее дневник за одиннадцатый класс! – и вытащила тоненькую книжицу с русалочкой на обложке.

– Слушай, вот ты мне скажи, почему у девчонок везде какие-то русалки, золушки, принцессы? Это же страшная глупость и пошлость!

– Я не знаю, мне нравилось. А что? – Василиса полюбовалась на русалочку. – По-моему, красиво.

– А по-моему, уродство.

– Да никакое не уродство, Федька!..

Ему нравилось, что она называет его Федькой. Родители всегда называли его только так, а все остальные Федором или Федей.

– Ты просто слишком большое значение придаешь мелочам.

– Из мелочей, – изрек Федя Величковский, – складывается жизнь, кто не знает. Карл Маркс сказал, что сущность человека есть совокупность… чего?

– Чего? – спросила Василиса, открыла дневник и стала листать.

– Всех общественных отношений! – договорил Федя.

– А мелочи тут при чем?

– А мелочи тут ни при чем!

– А общественные отношения при чем?

– Давай дневник, – велел он.

– Смотри, это мне физичка написала, – и она сунула ему дневник.

– «Была удалена из класса, – прочитал он с выражением, – за то, что на уроке физики писала роман по литературе»!

И громко захохотал, показывая ровные белые зубы.

– Роман по литературе – это высоко. Ты писала романы? – Василиса кивнула, покраснела и выдернула у него дневник. – Подожди, дай посмотреть оценки!

– Нельзя.

– Да ладно, что такое-то? Я тоже плохо учился. Я до девятого класса был отличник, а потом – все, стал унылый троечник.

– Почему?

– Не знаю. Мне как-то скучно стало. Я опять стал хорошо учиться уже в универе.

– У тебя что, красный диплом? – с подозрением спросила Василиса.

Федя кивнул небрежно. Гордиться красным дипломом было очень глупо, но он гордился. Он гордился красным дипломом и родительским признанием – они окончательно признали его выбор, когда он получил этот самый диплом.

– Я так с папашей ссорился, когда поступал, – сказал он, рассматривая Василисины оценки, – вспомнить страшно. Он считает, что образование может быть только специальным – медицинским или техническим, например. То есть человек в институте должен чему-то выучиться, лечить зубы или проектировать подводные лодки. Образование, которое заключается в чтении книг, – не образование. Между прочим, он совершенно прав.

Василиса подумала немного. Она-то как раз считала, что образование и есть чтение книг, а все остальное – ремесленничество, ему можно в любой момент научиться.

– А он у тебя кто?

– Папаша? Они с мамашей в медицине подвизаются. Они считали, что мне прямая дорога в медицинский, но я не хотел.

– А я сразу решила, что на журналистику буду поступать, бабушке так и заявила. Она меня не отговаривала, только сказала, что поступить очень трудно, особенно на бюджет. На бюджет вообще поступить трудно.

– Ты же поступила.

– Я очень старалась, – сказала Василиса и нахмурилась.

До сих пор вспоминать, как она старалась, было трудно. Как выкраивались деньги на репетиторов, как подсчитывали, сколько осталось времени – сначала полгода, потом три месяца, а вот и последний звонок через неделю, – как ждали объявления оценок, как прикидывали, сколько выходит баллов: у них с бабушкой все время получалось немного больше, чем оказывалось в действительности, и как они огорчались и подбадривали друг друга. Как на экзаменах она почти падала в обморок от страха и духоты. Как бабушка провожала ее в университет на дополнительное испытание по истории и четыре часа просидела в скверике на лавочке в самую жару, и как они потом долго шли домой, все время приходилось останавливаться и отдыхать – бабушка очень переволновалась. Все девчонки из класса были озабочены платьями и туфлями, одно платье на последний звонок, другое на выпускной, туфель тоже требуется две пары, все спрашивали, какое именно у кого платье – длинное, короткое, со шлейфом или с декольте!.. Василиса до ужаса боялась таких вопросов и разговоров – отвечать было нечего, ни новых платьев, ни туфель не предполагалось. Все финансы уходили на подготовку к поступлению. Зато когда она нашла себя в списках и прибежала домой красная как рак от незнакомого доселе чувства победы – первой жизненной победы! – бабушка подарила ей золотые сережки с самыми настоящими бриллиантиками!.. Василиса два месяца не могла оторваться от зеркала, все бегала смотреть на свои уши, в которых сверкали благородным блеском ледяные капли!

«Какое убожество, – сказала однажды про эти самые сережки, бабушкин подарок, Валерия Дорожкина, – какое унылое мещанство! Лучше б джинсы себе купила, чем такую дешевку! Я бы вообще запретила бриллианты продавать всем подряд. Малолеткам же не продают сигареты или алкоголь, вот и бриллианты нищим тоже не стоит продавать!»

– По физкультуре трояк, – буркнул рядом Федя Величковский. – Как это ты умудрилась?

– Очень просто, – холодно ответила немного расстроенная воспоминаниями Василиса, отобрала у него дневник с русалочкой, захлопнула и сунула в стол подальше. – Я ничего не умею. Через козла прыгать не умею, по канату лазать тоже не могу. И в волейбол плохо играю, меня в команду никогда не брали, все мечтали противнику сбагрить!..

Федя, который отлично лазал по канату, играл в теннис по первому разряду, лихо катался на сноуборде и плавал с отцом «на время», понял, что она на него рассердилась, только не догадывался, за что.

– Вообще трояк по физкультуре ничего не значит, – сказал он осторожно. – Зато ты романы по литературе писала!..

– Все это не имеет никакого значения. Какая разница, что я там писала! Все равно я не стану знаменитой писательницей. Мне лишь бы универ окончить и на работу устроиться, чтобы бабушке помогать как следует. Что такое, куда она запропастилась? Вот так всегда: уйдет, а я за нее беспокоюсь.