Все эти мысли, беспорядочные, яркие, словно сполохи молний, промелькнули в темноте. И Аларик, зарычав, резко отстранился. А потом поцеловал ее в лоб.

— Прости. Прости меня, Камилла. но тебе нужно идти дальше, и ты пойдешь.

Ее руки безвольно упали вдоль тела. Камилла, все еще глядя ему в глаза, сделала маленький шажок назад, восстанавливая дистанцию. Ее грудь тяжело вздымалась, словно после быстрого бега, но личико казалось на удивление спокойным — и Аларик был безумно благодарен ей за это отрезвляющее спокойствие, потому что в противном случае он бы чувствовал, как из него наживую выдирают сердце.

он тоже сделал шаг назад. И шепнул:

— Если ты готова, то надо идти. Пожалуйста.

Камилла мотнула головой. Показала ему раскрытую ладонь, что, наверное, означало «пять минут», и убежала к себе. Аларик оперся спиной о стену и выдохнул. Хотелось верить, что это действительно будет пять минут, а не так, как это бывает у женщин.

…он дернулся всем телом, когда в дверь громко постучали. так скоро?!

Аларик быстро, как только мог, прокрался к себе в спальню, схватил кинжал. меч — не очень хорошее оружие в тесной квартире. Стук в дверь повторился, ещё громче и настойчивее.

«Верги», — он отбросил ножны, обнажая клинок.

Громко спросил:

— Кто там?

В ответ раздалось неразборчивое, среди громкого бормотания Аларик разобрал лишь «от Светлейшего». он ещё минуту постоял, раздумывая.

— Что ему нужно? Я занят.

такой ответ, конечно, граничил с преступлением против Света, но… Увы, здесь не было запасного выхода, откуда можно было бы отправить Камиллу.

— Вас ждет карета, — уже разборчивее сказали снаружи, — дело касается темного мага, которого вы ищете. наши люди нашли кое-что в древесном лабиринте.

Аларику очень хотелось верить, что о темном маге, о следах магии в лабиринте, знают только Светлейший и его приближенные. Все ещё не выпуская ножа из рук, он все же подошел к двери и открыл замок. В щель успел заметить монашеское одеяние…

— Я бы предпочел отправиться к Светлейшему поутру, — сказал сухо, — но, коль он прислал…

И в этот миг дверь распахнулась так резко, что грохнула о стену. тело сработало быстрее рассудка, Аларик метнул кинжал в прыгнувшего на него человека, по пути отметив, что тот был уже не в балахоне.

Следующей мелькнула мысль о том, что, быть может, Камилла услышит возню и спрячется… Хотя куда здесь спрячешься? Куда?!

Еще через мгновение в лицо прилетело облако приторно-сладкой пудры, как раз в тот момент, когда он вдохнул. И все резко поплыло, подернулось бордовыми прожилками. тьма вперемешку с кровью… Последнее, что Аларик почувствовал — это было то, как его тело ударилось о пол. он увидел размытые силуэты вокруг себя, дернулся, чтобы задержать, но руки-деревяхи не слушались. тело уже не подчинялось, и темные силуэты вокруг смеялись и издевались над ним, пиная ботинками. Правда, боли от этого он почти не ощущал — зато ощущал боль внутри, пожирающую разум. Если бы мог, вырвал бы ее из себя, отшвырнул бы вместе с ошметками плоти… но нет. ничего уже не сделаешь.

Камилла.

он поцеловал ее и не смог спасти. А что, если бы они вышли из дома на две минуты раньше?.. Верги! он во всем виноват, и только он.

Ей всего-то и нужно было, прихватить небольшую сумочку, в которую бы поместилась хотя бы смена белья, потому что уже и не знаешь, что будет на следующий день. Да что там! непонятно, что будет через час, или даже через несколько минут.

Губы горели от поцелуев, хотелось плакать, чтобы вместе со слезами ушла страшная горечь — оттого, что, похоже, их совместное с Алариком путешествие подходит к концу. но Камилла сдерживалась, потому что если дать волю слезам, от этого станет хуже им обоим. Аларик тоже ведь не каменный, он все понимает, и в первую очередь про себя все понимает. А если учесть, сколько он сделал для нее, просто черная неблагодарность трепать его еще и истериками. Камилла невольно коснулась собственных губ пальцами. Вот бы сохранить это ощущение навсегда, запомнить, вбить намертво в память… Его запах, его вкус. Интересно, у каждого мужчины они свои собственные? не бывает ли одинаковых? но нет. Камилла даже замотала головой. она никогда не будет пробовать других, потому что других ей уже не надо. И если Аларик твердо решил от нее отказаться, если сама она когда-нибудь обретет нормальную, спокойную жизнь, то замуж выходить не будет. Любой другой мужчина неинтересен и скучен…

Камилла вздохнула и оглядела свою спаленку. Похоже, это последний раз, когда она видит все эти уютные вещи. А что будет у Светлейшего — одному богу известно.

она подхватила сумочку, шагнула комоду с расстеленной поверх вязаной салфеткой, и, выдвинув ящик, схватила первое, что увидела: тонкую нижнюю сорочку и панталоны с кружевами в комплект к ней. Еще бы чулки, потому что тепло станет нескоро…

И в этот миг что-то жутко грохнуло внизу. Сердце тут же подскочило и заколотилось, как у зайца, прошиб ледяной пот. А дальше… Камилла вслушивалась и не верила, не хотела верить. Гулкий удар, топот ног в тяжелых башмаках. И в сознание как-то быстро просочилась горчащая мысль: они не успели, за ними пришли. Возможно, люди Эдвина, а, возможно и кто-то другой, уже неважно. Важным было то, что там, внизу, эти люди что-то делали с Алариком, и вот уже кто-то спешно поднимается вверх по лестнице.

Камилла невольно прижала к груди сумочку и затравленно огляделась. Попытаться открыть окно и выпрыгнуть? Высоко. она все равно повредит ногу и не сможет убежать. оставался лишь шкаф — он казался большим и надежным, и если она заберется туда, где висят несколько пышных платьев… В конце концов, ей может повезти.

не раздумывая более, не выпуская из рук сумочку, Камилла нырнула в темное нутро шкафа, уселась на самое дно и закрыла дверцу. наверное, вовремя, потому что стук чьих-то башмаков по полу сделался громким, совсем близким… она, почти не дыша, старательно укрылась широкой юбкой платья и замерла.

Кто-то прошелся по комнате, туда-сюда. Казалось, вернулся к дверям. И тут же раздался топот, кто-то второй поднялся по ступенькам.

— Здесь никого, — услышала Камилла.

— Дурак? Ищи, она должна быть где-то здесь. мы не можем вернуться просто так.

— мы же мага притащим.

— не он здесь главный, — и кто-то мерзко хохотнул.

Камилла сжалась в комок и окончательно перестала дышать. невольно зажмурилась, когда в шкафу стало светлее: напавшие открыли дверцы.

«Господи, пусть они меня не заметят», — безмолвно взмолилась она.

Стало ещё светлее, железные пальцы, словно клещи, вцепились в ее плечо.

— А! Вот и наша курица. Давай, вылезай, детка.

Камилла всхлипнула и открыла глаза. над ней склонялся здоровяк с совершенно жутким, в шрамах, лицом. И он же, подхватив ее под локти, просто выволок наружу. Гаркнул: