— Приготовьтесь ко второму выстрелу!

Оба мужчины вновь взвели курки пистолетов и ждали команды целиться. Но Туид, охваченный яростью, не стал ждать, а вскинул пистолет и выстрелил.

Все-таки промежуток между ощущением и осознанием был не таким долгим, как помнилось Неду. Выстрел, нацеленный в висок, заставил его отшатнуться. Запинаясь, он сделал еще шаг, чувствуя, как по лицу потекла кровь.

Если его выстрел в воздух был встречен с неодобрением, то преждевременный выстрел Туида вызвал проклятия.

Туид не двинулся с места. Он трясся мелкой дрожью, а его физиономия сложилась в высокомерную гримасу. Нед, сознание которого начало затуманиваться от потери крови, подумал, что Туид сожалеет о том, что не убил его.

— Стреляйте же! — заорал Туид.

Нед с усилием поднял руку и сделал глубокий вдох, пытаясь твердо держаться на ногах. Сейчас он мог закончить все раз и навсегда не только для самого себя, но и для своих племянников. Закон не стал бы за это преследовать.

Но он слишком ценил жизнь, чтобы обесценить ее ради целесообразности.

Он опустил руку и разрядил пистолет в землю между ними.

Туид ринулся вперед, разъярившись пуще прежнего, но его люди оттащили его назад, собираясь увезти его отсюда до того, как весть о его бесчестье дойдет до его сознания. Нед услышал, как что-то кричал Гарри, и с сожалением подумал о том, что не увидится сегодня вечером с Лидией.

Потом он погрузился в темноту.

— Но, мэм, как могу я рекомендовать вам купить какую-то ткань, если вы отказываетесь сказать мне, в каком костюме намерены появиться на маскараде у Спенсеров? — сказал Чайлд Смит, обращаясь к Лидии.

Он сопровождал ее в магазин модистки мисс Уолтер на Кавендиш-сквер, которая специализировалась на создании сложных для исполнения великолепных маскарадных костюмов. Чайлд заехал к Лидии, когда она отправлялась к модистке, и убедил ее, что его зоркий глаз будет ей нелишним. А в том, что у Чайлда зоркий глаз, Лидия ничуть не сомневалась.

— Я не могу вам сказать. Костюм должен быть сюрпризом для всех. Скажу лишь, что мы должны найти какую-нибудь роскошную золотую ткань.

— Кружево? Шелк? Атлас? Муслин? Сетчатое полотно?

— Да, — сказала она.

— Вы сбили меня с толку, — заявил он, обращаясь ко всем присутствующим в демонстрационном зале дамам, где они рассматривали рулоны тканей и отделочные материалы, и отвесил им изысканный поклон. — Я, пожалуй, отойду туда, где лежит кружево, и там попробую придумать какой-нибудь способ узнать, кем вы намерены быть на балу. А если это не удастся, найду вам какую-нибудь красивую ажурную ткань.

Одарив Лидию самодовольным взглядом, он отправился в другой угол демонстрационного зала.

В то утро он был очень хорош собой. Его шоколадного цвета визитка, цилиндр на непослушных кудрях, желтоватые нанковые брюки, заправленные в сапоги с высокими голенищами, вкупе с тростью с серебряным набалдашником и серебряными часами на цепочке, свешивающейся из кармана жилета в бледно-голубую и кремовую полоску, — все это говорило об избирательности вкуса и должно было подчеркнуть его элегантность.

Чайлд не только выглядел как настоящий денди, он еще и с увлечением играл эту роль. Он был забавным, сдержанным и услужливым, но ничуть не навязчивым, что было особенно уместно, потому что Лидия не смогла бы вынести чьей-то пылкости. В его компании она чувствовала себя комфортно. Он ценил те же вещи, что и она, и знал тех же людей, которых знала она. Единственное, чего ему недоставало и что могла ему дать Лидия, было благородное происхождение.

Она считала его настоящим джентльменом, хотя некоторые называли его любителем порисоваться. Но кто она такая, чтобы осуждать его за это? Она и сама была большой мастерицей пустить пыль в глаза. В дополнение к его положительным качествам он был богат. И он унаследует баснословное богатство своего дедушки, если женится до того, как умрет этот старый варвар.

Да, учитывая все это, оставалось лишь пожалеть, что она не отвечает с большим энтузиазмом на чувства этого идеального жениха. Потому что за последние дни Чайлд Смит, несомненно, стал играть роль жениха, с тех самых пор как Лидия последний раз виделась с Недом и они заключили эту дьявольскую сделку — найти друг другу подходящих и богатых супругов. Особенно важно было помнить о том, чтобы они были богатыми, с непривычным для нее цинизмом подумала она, поскольку предполагалось, что это единственное соображение, которым она будет руководствоваться при выборе супруга. Она уже нашла «подходящего супруга», или по крайней мере такого, который подходил ей.

Боже милосердный, как ей не хватало Неда!

Волна острой тоски прокатилась по ее телу; уголки ее губ опустились. Она быстро отвела взгляд, чтобы кто-нибудь не заметил ее состояния… Но ведь кое-что действительно было не в порядке. Она не видела Неда уже две недели. Она не знала, где он и что думает. Никто из ее друзей и знакомых, кажется, тоже не знал, где он. Никто не мог даже сказать, находится ли он в Лондоне.

До нее дошли слухи о дуэли. Она запаниковала, и у нее защемило сердце. Она послала записку в его городской дом, требуя сообщить новости, и получила от него вежливый ответ, в котором он заверял ее, что с ним все в порядке, и рекомендовал не принимать за чистую монету все, что болтают любители сенсаций. Сам он следовал этому совету после того, как прочел однажды в прессе, что она принимает молочные ванны, чтобы достичь идеального состояния кожи, или что у нее есть платье, целиком изготовленное из крылышек бабочек.

Она громко рассмеялась от удовольствия и облегчения над его легким поддразниванием и затосковала по нему еще больше. Но на этом дело и закончилось. А на прошлой неделе она впервые услышала произнесенные вполголоса слова о том, что Локтоны из Джостен-Холла испытывают финансовые затруднения. Несколько дней спустя кто-то сказал ей, что Джостен ведет переговоры о продаже своей конюшни скаковых лошадей.

Возможно, это имело какое-то отношение к исчезновению Неда. А может быть, он отправился на поиски жены в Брайтон? Мысль об этом вызвала у нее страдания. Какой бы ни была причина его исчезновения и куда бы он ни уехал, его отсутствие оставило в ее сердце пустоту, которую она ничем не могла заполнить. Можно было бы подумать, что она уже привыкла к этому, но она не привыкла. С каждым днем боль от тоски по нему становилась все глубже и острее.

Как и ее потребность выйти замуж и расплатиться с долгами.

Только на прошлой неделе она разговаривала с Теруиллиджером, и он настойчиво требовал, чтобы она сообщила ему о своих намерениях, и напоминал о бездейственности ее положения. Появились первые, пока что произносимые шепотом, вопросы о ее благосостоянии, объяснил он, а два дня назад один джентльмен спросил у Теруиллиджера, не слишком ли задерживается прибытие флотилии Истлейков. Теруиллиджер особенно настойчиво подчеркивал, что она не должна больше делать никаких долгов, если не желает потерять все.