Не было недостатка и в других источниках, из которых Поллианна черпала подтверждения своим подозрениям. Джон Пендлтон все чаще приходил к ней, чтобы рассказать об успехах Джимми в Бостоне. И никогда эти новости не обходились без упоминания о миссис Керю. Бедная Поллианна иногда спрашивала себя, почему Джон Пендлтон не может разговаривать ни о чем другом, кроме миссис Керю и Джимми, имена которых сливались в его устах в одно целое.

Приходили также письма от Сэди Дин, в которых та рассказывала о Джимми и о том, как он помогает миссис Керю. Даже Джеми, с которым она теперь переписывалась, внес свою лепту, написав ей однажды:

«Сейчас уже десять вечера. А я сижу дома один, ожидая возвращения миссис Керю. Она уехала с Пендлтоном на очередную вечеринку. Они регулярно устраивают такие мероприятия в общежитии для работающих девушек».

От самого Джимми Поллианна получала известия очень редко, и этому, грустно рассуждала она, можно было бы только радоваться.

– Если он не может писать ни о ком другом, кроме как миссис Керю и об их девушках, я даже рада, что письма от него приходят нечасто! – вздыхала Поллианна.

Один за другим пролетели зимние дни. Позади остался январь с метелью и сугробами и февраль с мокрым снегом и распутицей. На смену им пришел март с порывистым ветром, который заставлял тяжелые ставни непрерывно хлопать, а ворота скрипеть, действуя на и без того напряженные нервы Поллианны.

Ох, как непросто было играть в радость в такие дни. Но девушка продолжала игру мужественно и честно. Тетушка Полли играть прекратила вовсе, что отнюдь не облегчало положения Поллианны. Тетя Полли вообще выглядела чрезвычайно печальной и подавленной. Она, к тому же, неважно чувствовала себя физически, что вызывало у нее еще более глубокую тоску.

Поллианна тем не менее по-прежнему надеялась получить первый приз на конкурсе рассказов. Впрочем, теперь ее вполне устроил бы даже не первый, а один из первых. Ведь она писала новые рассказы и отправляла их в журналы. И регулярность, с которой редакции возвращали ей рукописи, несколько поколебала веру девушки в собственный литературный талант.

– По крайней мере я могу радоваться тому, что в свое время ничего не сказала об этом тете Полли, – утешала себя Поллианна, читая очередной отказ в публикации, сопровождавшийся традиционной благодарностью за предложенную рукопись. – По крайней мере, у тетушки не будет оснований переживать еще и по поводу моей неудачи, раз она о ней не знает.

Поллианна сосредоточила все свое внимание на тетушке Полли, полностью посвятив себя заботам о ней. Хотя сама тетя, кажется, не осознавала, насколько требовательной она стала и как много сил и времени отдает ей племянница.

В один из особенно пасмурных мартовских дней такое положение вещей достигло предельного напряжения. Вставая утром с постели, Поллианна выглянула в окно и тяжело вздохнула: в ненастные дни угодить тетушке Полли было всегда сложнее. Однако девушка заставила себя сбежать вниз, на кухню, весело напевая, и взялась за приготовление завтрака.

– Пожалуй, я приготовлю кукурузные маффины, – обратилась она к кухонной плите, – и, может быть, тетушка Полли не будет так переживать… из-за всего прочего.

Через полчаса она постучала в дверь тетиной спальни.

– Тетечка! Ты уже на ногах? – удивилась она, когда тетя Полли сама открыла дверь. – Так рано? И уже сама причесалась!

– Я всю ночь не сомкнула глаз. Вот и поднялась. Что толку лежать? – ответила тетя Полли. – Ну, и вынуждена была сама причесываться. Ведь ты ко мне даже не заглянула.

– Тетя, я же не предполагала, что ты ждешь меня, – торопливо начала оправдываться Поллианна. – Но думаю, ты обрадуешься, что я не пришла раньше, когда узнаешь, чем я была занята.

– Не обрадуюсь, – нахмурилась тетя Полли. – При такой непогоде радоваться невозможно. Ты посмотри, снова льет дождь. В третий раз за эту неделю.

– Это правда… Но никогда так не радуешься солнцу, как после нескольких ненастных дней подряд, – ободрила Поллианна тетю, ловко поправляя кружева и ленты на ее платье. – Пойдем, тетечка, завтрак уже готов. Вот погоди, увидишь, что я приготовила.

Однако на этот раз даже кукурузные маффины не улучшили настроение тетушки Полли. Все ей было не так, все казалось невыносимым. То утро стало для Поллианны настоящим испытанием. В довершение выяснилось, что протекает крыша над восточным краем мансарды. А еще пришло письмо с неприятными новостями. Но, верная своим убеждениям, Поллианна, смеясь, уверяла, что все это пустяки. Если честно, она даже рада, что крыша течет. Потому как это означает, что у них какая ни какая, а все же есть крыша над головой. А письма с неприятными новостями они уже давно ожидали. Тем лучше, что, наконец, оно пришло и освободило их от тревожного ожидания. Все равно неприятные новости должны были прийти, а теперь с этим покончено.

Перечисленные обстоятельства в сочетании с другими препятствиями и неприятностями задержали привычный ход домашних дел, а любые задержки в повседневной жизни всегда вызывали недовольство педантичной тетушки Полли, склонной планировать все с точностью до секунды.

– Уже половина четвертого! Поллианна, ты смотришь на часы? – раздраженно воскликнула она. – Ты до сих пор не застелила кровати!

– Да, тетя, милая, сейчас застелю. Ты только не волнуйся.

– Ты слышала, что я говорю? Посмотри на часы! Уже полчетвертого!

– Да пустяки, тетя Полли. Можно только порадоваться, что не полпятого.

Тетушка Полли пренебрежительно хмыкнула.

– Ты-то, наверное, можешь, – язвительно заметила она.

Поллианна засмеялась.

– Знаешь, тетя, часы – действительно очень полезная вещь. Я об этом узнала еще в Санатории. Когда мне приходилось делать что-то приятное, и я не хотела, чтобы время шло слишком быстро, то смотрела только на маленькую стрелку часов. Видела, как медленно она движется, и чувствовала, что у меня еще очень много времени. А когда я вынуждена была терпеть какие-нибудь болезненные процедуры в течение, скажем, часа, то следила только за секундной стрелкой. И у меня возникало ощущение, что время специально бежит быстрее, чтобы помочь мне и поскорее избавить от боли. Понимаешь?

В глазах девушки вспыхнули лукавые огоньки, и она поспешила выйти из комнаты прежде, чем тетя Полли успела ответить.

Несомненно, это был очень тяжелый день, и к вечеру у Поллианны был крайне утомленный вид, что незамедлительно стало новым источником беспокойства тети Полли.

– Деточка, у тебя полное истощение, – раздраженно заметила она. – Не хватало еще тебе заболеть. Не представляю себе, что тогда с нами будет!

– Не волнуйся, тетя! Я не больна, – заверила ее Поллианна, садясь на диван. – Но я действительно устала. Ах, какой мягкий диван! Я довольна, что устала, потому что теперь так приятно отдохнуть!