Бангкок — особый город, к которому невозможно относиться нейтрально. Ты либо кайфуешь от его мракобесия, либо ненавидишь, морща нос, — незамеченным в турлисте он остаться никак не может. Он манит либо татуированных людей вне системы, наркоманов и секс-туристов, либо прогрессивных бизнесменов, заседающих в кондиционированных небоскребах. Середину составляет абсолютно крошечный процент подобных мне путешественников, не брезгующих непонятной жижей в тарелке, дурно пахнущими рынками и свободно бегающими по ночным неосвещенным переулкам крысами размером с небольшую собаку, — путешественников, способных за этой тиной разглядеть особую жизнь. Не раз я наблюдал, как наши группы в поездках делились на два лагеря: первые в истерике запирались в отеле, у вторых срывало крышу от вседозволенности. Бангкок разрешает выражать все свои темные стороны. Он сам настолько темный, что выражать грязные желания не стыдно — они сливаются с общим потоком вожделения и похоти и остаются практически никем не замеченными. Бангкок разрешает тусить до утра, напиваться в хлам, пробовать любые наркотики (и это при особо жестких антинаркотических законах) и снять любую понравившуюся проститутку за три копейки и две минуты. Никто не чувствует сексизма и унижения — просто так устроен их мир.

Устраивая рандеву для своих туристов, я всегда вел их на Khaosan, наблюдал за обалдевшими взглядами, кормил самыми необычными блюдами, а после, для заключительного аккорда, садил в тук-туки и вез в легендарную «Нана Плазу». Причем водителей всегда предварительно просил высадить нас на два перекрестка раньше: уже на подходе начинался перфоманс. Это злачное местечко граничит с мусульманским кварталом, и каждый раз на подъезде можно наблюдать, как закутанные в хиджабы девушки и моджахеды толкаются на светофорах с ледибоями в набедренных повязках и со звездочками из пайеток на груди вместо одежды. В этом перекрестке — вся суть Бангкока. Именно так я его и вижу.

Сама «Нана Плаза» представляет собой четырехэтажную огромную арену, напичканную барами, которые забиты девочками и мальчиками легкого поведения, незатейливо приглашающими вас повеселиться, просто с ходу показывая особо интересные участки тела. Без утомительных флирта и церемоний — сразу к делу, так сказать.

Естественно, проституция в стране запрещена и легальных публичных домов якобы не существует, но параллельно развивающиеся в Таиланде культ денег и страшная коррупция закрывают власти глаза на все. Вот и получается, что каждый год Бангкок пополняется все более молодыми и упругими телами — в основном девчонками из крупной сельской провинции Исаан. Но самое колоритное и интересное — конечно же, ледибои. Я прожил значительное время в Таиланде и ко всему привык, но даже мой острый глаз иногда не в состоянии распознать в притягательной красотке слабые искорки заглушенного таблетками тестостерона. Поэтому среди моих друзей в Тае существует негласное правило: «Never ever meet a thai woman in a bar»[9]. Иначе наутро можешь уколоться острой щетиной, предательски проросшей за ночь. О времена, о нравы!

Я достаточно насмотрелся подобных живописных картин в турах, и сейчас возвращаться в логово разврата было неинтересно. Поэтому мы с Игорьком позволили себе только одно guilty pleasure[10], совершенно новое для меня, — веселящие шарики. Вдыхаешь из них специальный газ — и на тридцать секунд накрывает сильный смех. Он не считается наркотиком и не очень вредный. Поэтому мы понюхали этот веселый кальянчик, похихикали, как в детстве от шипучки, и стали собираться по домам.

Мегаполис никак не способствовал перезагрузке, и мне пришла в голову отличная идея, как можно восстановить заряд, — конечно же, отправиться на ретрит на любимый остров Самуи! Место, откуда все и началось. Времени из-за визового пит-стопа у меня было много, поэтому пол-Таиланда я решил преодолеть автобусом, а потом несколько часов паромом по морю. С местом себе не изменял был смысл идти только туда, где произошли наиболее сильные трансформации. Туда, где зародилась идея этой кругосветки и был разработан весь маршрут. В этом возвращении «блудного сына» просматривалась отчетливая символика, которая придавала мне сил.

— И что же, где же твоя кругосветка? Неужто изменил своему желанию? — услышал я неожиданный вопрос за спиной.

Эмма! Не может быть! Сзади стояла тридцатисемилетняя загорелая австралийка, с которой ровно год назад именно здесь мы вместе голодали и искали путь к себе. Тогда пришла ясность, кристаллизовалась мечта и пришло намерение эту мечту не профукать в силу «важных обстоятельств» и прочих бесконечных помех, а непременно осуществить, не откладывая. Те две недели, очищая тело и настраивая сознание, я посвятил работе над маршрутом своей кругосветки. Базовое видение маршрута у меня уже было — двигаться на запад, стартовав с атлантическим попутным пассатом. Но все же пришлось интенсивно погрузиться в работу над картой мира и шаг за шагом связать лоскуты шести континентов и трех океанов в единое, цельное, безавиаперелетное одеяло. Услышав тогда о моей сумасшедшей идее с «Большим кругом», Эмма стала первым свидетелем, который меня всецело поддержал. Правда, сначала сказала: «You’re f*ckin crazy», а затем склонилась над картой и несколько часов давала мне наводки по Золотому побережью Австралии. И вот мы вернулись в ту же точку, только совершенно другими. Машина времени…

— Я сейчас в кругосветке, дарлинг! Я объездил всю твою Австралию, побывал в каждой точке, что мы с тобой рисовали! — и в доказательство достал из бумажника самодельную карту, на которой мы вместе ручкой год назад отмечали самые классные места.

Удивлению Эммы не было предела. Она в дружеском порыве от радости обняла меня.

— Тим, это невероятно! Как ты смог так быстро — все континенты за год? За 7 месяцев? Я просто не могу в это поверить! — громко восхищалась она.

Встреча с Эммой стала лакмусовой бумажкой в лучшем смысле этих слов: я вмиг мысленно прокрутил все события своего тридцать девятого года и понял: ДА, это оно. Это на сто процентов моя жизнь! И я на сто процентов ее живу! Я живу здесь и сейчас, круг замкнулся.

Так, само по себе, пришло время качественного перезапуска. Очищался и на уровне тела, и ментально: сел на десятидневную голодовку и на время исключил все мессенджеры и социальные сети, оставив только связь с семьей и Марусей. Было четкое ощущение, что энергию высасывает не только дорога и физическая усталость, но и непрекращающийся поток диджитала. Удивительно, но за каких-то 10 лет мы продвинулись настолько, что цифровой детокс стал не менее важен для полноценного восстановления, чем покой, физкультура, природа, диеты и голод. Пришло время опустошить обнулить этот застойный переполненный сосуд.

Первые два дня на