Чай и кофе заваривали в толстостенных чашках из небьющегося закалённого стекла с плотно притёртой крышкой, и из этих же чашек потом пили — хотя, большинство обитателей станции предпочитали соки, которых тут было великое множество, в пластиковых полупрозрачных тубах со специальными «сосками». И особенно удивила его автоматическая посудомойка — немаленькое устройство, где очистка посуды производилась не водой, а струёй сжатого воздуха под давлением, в герметичном боксе, куда эту посуду следовало предварительно загрузить и расположить в зажимах…

На всё это, включая обязательные занятия по освоению оборудования — сварочных аппаратов нескольких типов и скафандра «Кондор-ОМС» — новейшая модификация хорошо знакомого Диме «Кондора-ОМ», предназначенного для орбитального монтажа, только специально приспособленного для сварочных работ в вакууме, на что и указывала буква «С». На шестой день руководитель группы будущих вакуум-сварщиков, инженер Павел Васильевич Папанцев принял у них зачёт (будущие вакуум-сварщики немедленно окрестили его «Папандопуло» чему, надо сказать, способствовал облик инженера, действительно напоминавший персонажа из «Свадьбы в Малиновке»)— причём гонял немилосердно и по теории сварочного дела, и по матчасти. Ну а назавтра… назавтра, на седьмой день пребывания Димы Ветрова на орбите состоялось то, чего он ждал с замиранием сердца — выход в космос.

На первый раз Папандопуло вывел своих подопечных, числом пять человек (все, как и Дима, будущие космические инженеры, осваивающие смежную рабочую специальность) за пределы панциря станции с пустыми руками — без инструментов, газовых горелок и ракетных поясов, предназначенных для полётов на короткие расстояния, непосредственно возле рабочей площадки. Разумеется, они были пристёгнуты фалами (Папандопуло, перед тем, как отдраить люк, тщательно проверил карабины) и, разумеется, сразу же этими фалами перепутались. Пришлось, обливаясь потом и бормоча под нос нехорошие слова, высвобождаться из объятий однокашников. Зато потом…

Дима уже имел случай полюбоваться Землёй их космоса. В первый раз он увидел её в иллюминаторе «орбитального автобуса» — правда, совсем недолго, пока «крабы» не подхватили контейнер своими клешнями и не поволокли к причальной ферме, а Земля при этом оказалась заслоненной строящейся секцией станции. Кроме того, в одном из уже готовых отсеков жилого «бублика» для этой цели имелся зал — обитатели станции называли его «обзорной площадкой», одна из стен которого представляла из себя большое, в полтора человеческих роста, окно, распахнутое в космос. Толстое кварцевое стекло, как говорили, с повышенным содержанием свинца для защиты от радиации, массивные переплёты — «окно» повторяло изгиб внешней стенки станции. К сожалению, расположение этой секции было таково, что в сторону Земли оно смотрело лишь по несколько часов в течение суток, и Дима старался, чтобы именно в это время освободить минутку-другую, чтобы полюбоваться зрелищем родной планеты. Отсюда она выглядела гораздо меньше, чем на снимках, сделанных космонавтами со станций «Салют» и «Скайлэб» — такой, подумалось ему, Земля предстала перед участниками лунных миссий в иллюминаторах их "Аполлонов" и "Селен".

Но это не шло в сравнение с тем, что Дима увидел сейчас. Земля, громадная, выпуклая, нависла у них над головами, и оставалось только пожалеть, что примерно треть земного диска закрывал от него причал с зашвартованными грузовыми контейнерами.

Подготовка к первому выходу в пространство оказалась довольно-таки нудной. Дважды повторенный инструктаж, совмещённый с двухчасовым сидением в барокамере, где они дышали чистым кислородом, чтобы вымыть из крови азот — оказывается, кессонная болезнь угрожает не только водолазам, но и космонаввтам... Потом облачение в «Кондоры» с взаимной проверкой всех систем, и особенно тщательно — креплений страховочных фалов. Ещё один инструктаж, и вот они уже висят в шлюзовой камере, и круглая плита люка медленно распахивается наружу, в бархатную, усыпанную алмазными точками звёзд пустоту.

В наушниках зашипело, сквозь помехи (тут они были не в пример сильнее, нежели в «переходном рукаве») прорвалась команда Папандопуло.

— Так, стажёры, всем проверить пристяжные фалы!

Стажёрами их стали называть с первого дня появления на станции. Дима послушно ощупал сначала карабин на поясе, потом второй, которым кончик фала крепился к тросу, протянутому вдоль трапа, и наконец, сам фал, собранный в бухту. Длины в нём было всего ничего, около тридцати метров — для первого раза больше им не полагалось.

— По моей команде — оттолкнуться от трапа и отдалиться от фермы на полную длину страховки. Внимательно следить, чтобы снова не перепутаться фалами с соседями, а то растаскивай вас потом…

Дима и сам успел подумать о такой опасности, и заранее решил, как будет действовать. Он дождался, когда соседи справа и слева (Папандопуло расставил их вдоль трапа с интервалами примерно в десять метров) взлетят и отдалятся хотя бы на половину длины своих фалов. Прикинул их траектории, по которым их несло и только потом, рассчитав, насколько это было возможно,направление и силу толчка, оторвался от сетчатого настила.

Понадобилось не больше пяти секунд, чтобы раскрутить фал почти на полную длину — и вот она, Земля, видимая без всяких помех, огромный шар, видимый почти целиком, за исключением небольшой части, пребывающей в тени Луны. У Димы захватило дух — на миг ему показалось, что вот сейчас он сорвётся с фала и улетит — туда, в бесконечном, длиной в тридцать пять тысяч километров, падении вверх.

Натянувшаяся стропа мягко рванула его назад и Дима, упустивший этот момент (хотя и готовился к нему заранее) закувыркался — вернее, закувыркались в прозрачном забрале шлема и Земля, и испещрённая разноцветными огоньками громада «Острова-1», и торчащие вбок, вверх, вниз швартовочные фермы и причалы для вспомогательных аппаратов. Кое-как, судорожно дёргая руками и ногами, он сумел погасить вращение и завис на месте, ожидая дальнейших распоряжений.

В наушниках заквакал тревожный ревун; одновременно по периметру «бублика» станции вспыхнули лиловые проблесковые маячки.

— Внимание, стажёры! — закаркал в наушниках Папандопуло. — Ожидается прибытие посылки с Земли. Напоминаю, что при срабатывании «Батута» связь некоторое время будет невозможна, а потому — не паниковать, висеть, где висите сейчас, руками-ногами не сучить и ждать, когда восстановится связь. Обычно на это уходит около трёх минут, но нам с вами торопиться некуда.

Дима вздрогнул. Ничего нового он, собственно, не услышал — то же самое инструктор повторил им не меньше трёх раз, пока они сидели в барокамере. Но — одно дело там, за толстыми стальными стенами, в надёжном коконе обитаемой секции «Острова-1», и совсем другое — здесь, где от бесконечной пустоты его отделяет только слоёный из дюраля, пластика и особой керамики панцирь «Кондора»…

Ревун в наушниках сменил