– Не знаю, – неуверенно бормочу я, – так вышло.

– Значит, порадуйся тому, что было, и забудь обо мне, поняла? – гневно выплевывает Эддингтон и обходит меня, собираясь уйти.

Нет… нет!

– Ты, должно быть, шутишь? – потрясенно шепчу я.

– Нет, нисколько, – твердо заявляет Роберт, намереваясь продолжить свой путь и оставить меня здесь, на этой гребаной улице со своими гребаными чувствами.

Ему ничуть не жаль. Он просто подонок, и сейчас я, наконец, выскажусь:

– Кто дал тебе право вторгаться в чужую жизнь и сбегать из нее, когда тебе вздумается, а?

Он поворачивает шею и ошеломленно моргает.

– Кем ты себя возомнил? Считаешь, что тебе все можно, да? Брать, выбрасывать, платить!

Меня всю трясет, да и он, похоже, на грани бешенства.

– Сядь в машину, быстро. – Он подходит и, схватив меня за локоть, тащит к своему авто.

– Нет! – Я вырываюсь.

– Не устраивай здесь сцен! – прикрикивает он на меня и тут же замолкает, поймав на себе заинтересованные взгляды прохожих.

– Что, боишься, что твоя банковская сучка выйдет и увидит нас вместе? – язвительно выплевываю я.

Эддингтон делает глубокий вдох и говорит уже чуть мягче:

– Пожалуйста, сядь в машину. Я все объясню.

Ладно… ладно!

Смиренно забираюсь в «БМВ», из которого уже тактично улизнул водитель, Роберт захлопывает дверцу и смотрит на меня в упор.

– Я не могу с тобой встречаться, – произносит он четко и ясно.

Господи.

– Почему?

– Я не умею заводить здоровые, нормальные отношения.

К чему он клонит?

– И что ты предлагаешь? – Я в смятении.

– Ты мне нравишься, – ласково, почти с сожалением признается Роберт. – Очень. Мое тело говорит «да», но разум говорит «нет», понимаешь?

«Не понимаю!» – кричат мои глаза, а губы предательски дрожат.

Роберт удрученно вздыхает.

– Кэтрин, я не могу быть твоим парнем в том смысле, в котором ты себе это представляешь.

– Откуда ты знаешь, что я себе представляю?

– Думаю, то же, что и все нормальные девушки. – Он устало трет лоб, небось, не знает, как от меня отделаться. – Я ни в кого не влюбляюсь и не скован никакими обязательствами, – поясняет он.

– Ты неверный? – пробую отгадать я. – Бабник?

– Нет, даже наоборот. – Он усмехается и запутывает меня еще больше.

– Что тогда? – спрашиваю нетерпеливо.

– Я очень ревнив.

Чего-чего?

– И в этом твоя причина? – скептически отзываюсь я, с трудом сдерживая истерический смешок. П-ф-ф!

– Поверь, все не так просто, – говорит он безрадостно, однако это не уменьшает моего вновь возникшего энтузиазма. Может, я ненормальная, но ревность для меня не причина. Это не другая женщина, не отсутствие влюбленности, не религиозные противоречия. А в случае со мной это даже не повод для мелких недомолвок.

– Допустим, тебе не к кому будет ревновать… – пробую переубедить его.

– Так не бывает. – Он выдавливает из себя грустную улыбку. – Я присваиваю себе все, что мне нравится, в том числе и женщину, и всегда нахожу, к кому и к чему ревновать.

Какие заявочки…

Черт, звучит сексуально. «Присваиваю себе все».

Мое подсознание рисует самые откровенные сцены, но я вовремя прихожу в себя и возвращаюсь в реальность, где меня вообще-то отвергают, а я безобразно навязываюсь.

Но ведь он сам сказал, что я ему нравлюсь… и для меня это куда важнее, чем его пустые отмазки.

– И когда в последний раз ты присваивал себе кого-то? – осторожно интересуюсь я.

– Пять лет назад.

Ого.

– У тебя была такая женщина?

– Было несколько. Одна особенно запомнилась.

Наверняка речь о сбежавшей невесте. Или брошенной… лучше бы брошенной.

– Вы расстались и…

Он грубо перебивает меня:

– Послушай, я выбираю себе женщин, к которым испытываю исключительно физическое влечение, не более. Это и отношениями-то не назвать…

– А со мной тогда что?

Он хмурится.

– К тебе не только физическое влечение. Поэтому я не хочу… – он обрывается на полуслове и шумно выдыхает, – делать тебе больно.

– Ты уже делаешь мне больно. Тем, что отвергаешь меня. Особенно теперь, когда мы… – Я смущенно опускаю ресницы и смотрю на свои колени.

– Прости, – говорит он совсем тихо. – Я этого не планировал. Думал прийти и отчитать тебя за гулянки с Торном, а в итоге…

Я вскидываю голову.

– Ты все-таки ревнуешь к Торну?

Он коротко кивает.

– Почему?

– Господи, Кэтрин. Только что объяснял!

– Да, верно, – чувствуя себя идиоткой, бормочу я. – В таком случае, если ты уже ревнуешь меня, то зачем отвергаешь? Хочешь, чтобы я переключилась на него или на какого-нибудь другого парня?

– Я уже думал об этом, – отвечает он, помрачнев.

– И?

– Ну, пришлось бы смириться…

Смириться? Я хмыкаю.

Роберт Эддингтон и смирение – это что-то новенькое.

Он отворачивается и глядит в окно, а я пытаюсь осмыслить наш странный диалог и нахожу в нем одну несостыковку.

– Знаешь, во всей этой чудной истории одно не вяжется, – с сарказмом произношу я. – Если ты заранее предвидел, что у нас ничего не выйдет, то почему не остановился? Я имею в виду…

– Секс, – хмуро подсказывает он.

Я пунцовею.

– Кэтрин, повторюсь – я этого не планировал. Так вышло, понимаешь? Не сдержался, дал слабину, называй это как угодно… – он смотрит на меня целых пять мучительных секунд, – и, если быть совсем откровенным, я хотел быть первым, – неожиданно признается он.

У меня отвисает челюсть. Первым?

– Ты знал, что я… – Язык не поворачивается произнести это вслух. Боже…

– Подозревал. – Он снисходительно улыбается.

Конечно, глупый вопрос. У меня ведь на лбу написано «невинная овечка».

Теперь я ощущаю себя подопытным кроликом, что само по себе не может быть приятным. Ужас какой-то. Хотел, подозревал… похоже на игру.

– Значит, для тебя важно было просто поставить галочку и избавиться от меня? Потешить свое самолюбие, сделать обкатку? – Я вновь закипаю.

– Нет, – он мотает головой. – Ни в коем случае. Но когда я увидел тебя в тот вечер, когда представил себе, что ты с этим Торном… – он угрожающе сжимает кулак, – это слишком дорогой подарок для такого дрища.