в буквальном смысле откопал перчатки…

Все это было жизненно важно, поскольку, если Джанет солгала, а она точно солгала, отсюда вытекал единственно верный вывод, придававший совершенно новый оборот всему делу. И тогда уничтожение отпечатков могло оказаться колоссальной ошибкой. Но даже если это умозаключение было ошибочным, все остальные возможные выводы из лжи Джанет были одинаково противоречивы.

Дол чувствовала себя некомпетентной. Она была озадачена, раздражена, но непреклонна. Она не могла лечь в постель и спокойно уснуть. Утром полицейские вернутся. А ведь они даже не догадываются ни о Джанет с ее ложью, ни о весьма подозрительном и странном выборе Циммерманом времени для предательства их дружбы с Мартином, ни о тайной страсти Лена Чисхолма. Однако эти люди будут здесь и наверняка могут, устав от упрямства Циммермана, посадить его за решетку. Они могут сделать что угодно…

За эти четыре часа с десяти вечера до двух ночи, когда она то сидела за столом, то устраивалась на диванчике, то расхаживала взад и вперед в одних чулках по комнате, до ее ушей долетали самые разные звуки спящего дома. Шаги в холле на втором этаже, голос Ранта, желавшего спокойной ночи, вероятно, миссис Сторрс, едва слышный звонок телефона в салоне для игры в карты, расположенном прямо под спальней Дол, а затем, уже гораздо позже, еще чьи-то шаги, потом еще и наконец громкий стук хлопнувшей двери в комнату Лена. Примерно через час, где-то в половине второго ночи, Дол снова услышала шаги, на сей раз на гравийной дорожке. Девушка подошла к окну и выглянула во двор. Через секунду она увидела какую-то тень на дорожке, затем – круглое расплывчатое пятно, скорее всего чье-то лицо, поднятое к освещенному окну комнаты.

Снизу раздался голос:

– Все в порядке, мэм. Обход.

Нервы Дол были на пределе.

– Ладно, но лучше делайте обход по траве! – выпалила она, отходя от окна.

Дол прошла в ванную – при спальне была своя ванная, – выпила воды, вернулась в комнату и присела на край кровати. Они наверняка заберут Циммермана. А может, и кого-нибудь еще. Дол сидела, опустив плечи, устало закрыв глаза и в задумчивой нерешительности наморщив лоб. Она попыталась собрать мысли в кучку, но ни одной толковой вроде не нашлось, а если и нашлось, то как, ради всего святого, с ней поступить? Может, выкинуть это проклятое дело из головы и признать свое поражение?

Нет! Дол посидела немного, держась за это свое «нет».

Затем стиснула зубы и встала. Конечно, все это совершенно бесполезно, и ее мозг выдохся. Но если она идет по верному следу и если они действительно завтра заберут Циммермана, то у нее не останется свободы действий и придется идти к Шервуду с повинной головой: рассказать о вранье Джанет и выложить правду об отпечатках пальцев на арбузе. А значит, нужно действовать немедленно. Дол посмотрела на часы: два ночи. Полицейские будут здесь уже через шесть часов. Может, все-таки стоит попробовать прижать Джанет к ногтю. Нет, пожалуй, не стоит. Все уже сто раз прокручено в голове. И если ее оценка Джанет хотя бы наполовину верна, это будет ошибкой. Хорошо. Тогда остается только Циммерман. У Дол имелось два рычага воздействия на Стива, если она не ошиблась: и время само по себе, и состояние неизвестности наверняка успели измотать его, не говоря уже о сильном возбуждении, давшем о себе знать, когда он делал предложение Сильвии.

Хорошо. Значит, Циммерман. У Дол словно камень с души свалился. Цель установлена. Дол подошла к зеркалу и увидела, что выглядит ужасно. Краше в гроб кладут. Но тут уж никуда не денешься. Жалкие потуги навести красоту вряд ли исправили бы положение. Осторожно, но решительно повернув дверную ручку, Дол оказалась в холле.

Дверь она оставила открытой, чтобы в холл падал свет. Прошла в сторону лестничной площадки, где коридор расширялся, и завернула за угол. Здесь было намного темнее, хоть глаз выколи, и Дол немного постояла, чтобы глаза привыкли к темноте. Различив наконец дверную раму, она двинулась дальше и остановилась у первой двери слева. За запертой дверью располагалась спальня, освободившаяся после смерти Пи Эл Сторрса; рядом должна была находиться комната Циммермана. Дол, держась за стену, добралась до двери, нащупала филенку, осторожно постучала костяшками пальцев и стала ждать. Ни звука. Дол снова постучала. Нет ответа. Не желая поднимать на ноги весь дом, особенно полицейского в холле внизу, она осторожно повернула ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, легонько толкнула ее и вошла. Тихий призыв: «Стив! Стив!» – имел тот же результат, что и стук в дверь. Решив, что Циммерман крепко спит, Дол осторожно закрыла дверь до щелчка и произнесла чуть громче:

– Стив! Это Дол Боннер.

Нет ответа. И внезапно она поняла, что в комнате слишком тихо, слишком тихо даже для безмятежного сна. Мертвая тишина. В комнате никого не было. У Дол екнуло сердце. Нащупав возле дверного косяка выключатель, она включила свет. Повернулась взглянуть и оцепенела, ни разу не моргнув от резавшего глаза света.

Несколько секунд Дол стояла не шелохнувшись, потом собралась с силами, вытянула назад руку и попыталась нащупать за спиной дверную ручку, но не смогла. Пришлось повернуться и схватить ручку. Это помогло преодолеть ступор. Осторожно открыв дверь, она шагнула в холл, а потом не менее осторожно закрыла за собой дверь. Дол судорожно вздохнула – ее вздох, скорее, напоминал всхлип, – но это тоже немного помогло. Она проскользнула обратно в сторону главного коридора, прошла в открытую дверь своей комнаты, отыскала возле диванчика у окна туфли без каблука, села и дрожащими руками обулась. Затем вернулась в коридор и по лестнице спустилась в прихожую. Увидев в начале третьего ночи полностью одетую молодую женщину, сидевший на стуле полицейский ошарашенно вскочил с места.

Дол произнесла дрожащим голосом:

– Поднимитесь наверх. Там мертвый мужчина.

Глава 15

Вот так и вышло, что высшее командование продолжило следственные действия в Берчхейвене на пять часов раньше запланированного времени.

– Это ничего не значит, – заявил инспектор Кремер. – Существует три версии того, откуда у него на шее шнур, завязанный двойным узлом. Во-первых, он мог сделать это сам. Вполне. Во-вторых, это мог сделать любой здоровенный парень. Легко. Ему нужно было всего-навсего прижать жертву к кровати и, удерживая ее в таком положении коленями, закончить свое грязное дело. Но вот только тогда он должен был одной рукой закрывать ему рот, чтобы заглушить крики, а другой – затягивать узел на шее. И третий вариант: кто-то мог затянуть шнур на шее у