– Жужанна! Жужа, любовь моя! Я так волновалась. Неужели ты отважилась проникнуть в дом? Ты его видела? Как вообще тебе удалось выбраться оттуда?

Элизабет обняла меня и стала порывисто целовать в губы и щеки. Но ответных объятий она не дождалась. Оставаясь совершенно неподвижной (совсем как Влад в своем ящике), я тихо сказала:

– Ты оказалась права. Он силен, пугающе силен. Одной мне его не одолеть.

Услышав эти слова, Элизабет отодвинулась от меня, пораженная моей холодностью, но польщенная тем, что я согласилась с ее оценкой. Видимо, моя отчужденность не давала ей покоя, и она ждала дальнейших объяснений.

Без тени улыбки, глядя ей прямо в глаза, я продолжала:

– Влад сказал, чтобы я обязательно расспросила тебя насчет твоего договора с Владыкой Мрака. И еще о том, какое отношение все это имеет ко мне.

По лицу Элизабет, словно волны, пронеслись, быстро сменяя друг друга, самые разные эмоции: гнев, ненависть, страх, коварство и, наконец, благородное возмущение. Но мысленный приговор, вынесенный мною, гласил: виновна.

– Жужа! Неужели ты не поняла, как ловко он пытается манипулировать тобой? Он хочет, чтобы ты возненавидела меня и вернулась к нему. И что, по-твоему, будет, если ты к нему вернешься?

– Я видела манускрипт, – спокойно добавила я.

Элизабет отпрянула, будто я дала ей пощечину. Она даже отвернулась. Такого поворота событий она не ожидала. Я придала своему лицу подобающее выражение, стремясь показать ей, что поняла, насколько этот документ важен для Влада (и, как теперь стало ясно, – для нее тоже).

По-прежнему стоя ко мне спиной, Элизабет обняла себя рукой за талию. Правильнее сказать, вцепилась себе в бок, хотя она и пыталась придать этому жесту элемент легкости. Другой рукой она принялась нервно тереть лоб и шею. Затем с невероятным спокойствием, будто речь шла о каком-то пустяке, Элизабет спросила:

– И что же Влад рассказал тебе об этом манускрипте?

– Достаточно. Достаточно, чтобы понять, как ты мне лгала.

Элизабет резко обернулась (о, как зашуршали ее атласные наряды!) и принялась было возражать, но я лишь повысила голос, не желая ее слушать:

– В лучшем случае – как ты постоянно скрывала от меня правду.

Фарфоровое лицо сморщилось, из сапфировых глаз брызнули алмазные слезы.

– Жужанна, неужели ты думаешь, будто я желала помучить тебя или поиздеваться над тобой? Да, сейчас он сильнее нас обеих, но я не оставляю надежды. Мы найдем способ расправиться с Владом, а пока мы должны вести себя благоразумно и осторожно.

Элизабет вновь схватила мою руку и наклонилась, чтобы покрыть ее поцелуями. Рука тут же стала мокрой от ее слез.

– Дорогая, неужели я когда-нибудь была к тебе жестока? Неужели я чем-то задела тебя, причинила тебе боль? Скажи мне, и я немедленно все исправлю. Не для того я привезла тебя в Лондон, чтобы ты мучилась и страдала!

Внутри у меня что-то дрогнуло. Элизабет это почувствовала и усилила поток своего красноречия.

– Жужа, ты же знаешь Влада. За все эти годы разве он когда-нибудь относился к тебе с уважением или искренним восхищением? Нет! Он обращался с тобой, как с рабыней, как с личной собственностью, с которой можно делать все, что угодно. Да, он "даровал" тебе бессмертие, но сделал это не из любви к тебе, а только для себя! Ты же знаешь, что он лжец и ему нельзя доверять. Я прошу тебя, умоляю тебя: не позволяй ему вбить клин между нами! Я поняла: все его коварные речи как раз на это и направлены! Учти: если он вновь завоюет твое доверие, мы обе погибнем. Дорогая, мы должны действовать сообща, только так мы его одолеем. Говорю тебе: нашей главной надеждой был и остается Ван Хельсинг. Подчинив его нашей воле, мы победим Влада.

Честно сказать, я колебалась. Красота Элизабет, ее слезы, ее слова казались мне такими искренними. Но и жестокая отповедь Влада не давала покоя.

– Если ты рассчитываешь на мою помощь в столь трудном деле, – сказала я, – ты должна мне все объяснить, ничего не утаивая. В чем состоит твой договор с Владыкой Мрака? И почему Влад так цепляется за этот манускрипт?

Элизабет вздохнула.

– Договор, дорогая, не может быть предметом обсуждения. Будь у тебя свой, ты бы меня поняла. А что касается манускрипта, я... не знаю. Я впервые услышала о нем от тебя. Поверь мне, Жужанна. Я очень нуждаюсь в твоем доверии. Я ведь тоже пытаюсь разгадать все эти загадки. Давай успокоимся и поговорим о них позже. Нам нужно выработать план совместных действий.

Элизабет обняла меня, стала целовать и шептать ласковые слова, пока я не оттаяла и не улыбнулась. Весь остаток дня и вечер она была сама доброта, нежность и кротость.

Но я не состоянии выполнить ее просьбу: я ей уже не доверяю. Я остаюсь в ее доме только потому, что мне некуда податься. Достаточно того, что я навлекла на себя ярость Влада, стать мишенью еще и для гнева Элизабет – нет, это непростительная глупость.

Я должна найти способ уничтожить их обоих.

* * *

26 августа

Я чувствую, что начинаю сходить с ума от нескончаемого ожидания. До сих пор никаких признаков Ван Хельсинга. Мы с Элизабет сошлись во мнении: этот голландский докторишка – наша главная надежда на победу над Владом. Достаточно убить Ван Хельсинга, и с Владом будет покончено.

Теперь я не сомневаюсь: неприметная лечебница в Парфлите как раз и является местом, где находилась Герда. Цветник, разбитый вокруг здания, точь-в-точь такой же, какой я видела во время транса. Но внутри никаких следов Ван Хельсинга и его жены. Боюсь, они оба пробыли там совсем недолго, а потом уехали. Либо Ван Хельсинг здорово поднаторел в магии и сумел окружить себя и жену покровом невидимости. Это было бы гораздо хуже.

Каждый день мы караулим вход в лечебницу и постоянно проверяем все лондонские дома, купленные Владом... И с каждым днем мое беспокойство неуклонно возрастает.

Минувшим вечером мне стало тошно от бездействия. Элизабет легла отдохнуть, а я, не находя себе места, покинула дом и окунулась в туман, в котором тускло мерцали желтые шары газовых фонарей. Со стороны может показаться, будто мы с Элизабет полностью помирились, но на самом деле мы абсолютно не доверяем друг другу. И признаки этого моя коварная возлюбленная усиленно ищет в моих словах, взглядах, жестах, а я, в свою очередь, делаю все, только бы она их не обнаружила. Если же актерское мастерство меня подводит, то она не сердится, а становится еще ласковее и заботливее. Как-то я упомянула, что мне нравятся птицы и собаки (она не переносит ни тех ни других), и вот вчера Элизабет подарила мне белую афганскую борзую (взрослого пса, а не щенка) с ошейником, усыпанным бриллиантами, и большого белого какаду с бриллиантовым кольцом на лапке.

Живые подарки мне очень понравились, однако мое присутствие пугает и собаку, и попугая. Я решила держать их в гостиной и поручила заботам молоденькой служанки, которая будет надлежащим образом ухаживать за ними. Но этим подарки Элизабет не исчерпываются. Она чуть ли не ежедневно осыпает меня белыми розами, драгоценностями, редкой красоты бальными платьями и обещаниями новых знакомств в лондонском высшем свете. Бесконечные удовольствия... как они мне наскучили!