— Что?!

— Да так.

— Нет, скажи — что?!

Он толкнул перед ней дверь, и они вышли на улицу, в ровное,спелое июльское тепло.

— Ничего, — Федор Тучков водрузил на нос темные очки. — Этоеще нужно проверить. А ты с ней поговори. Попробуй.

— В этих очках ты очень похож на Павлика Лазарева, —зачем-то сказала Марина.

— Вот именно, — почему-то согласился он.

Ветер с Волги был крепким и плотным, поднимал мелкую волну.Над красными горами на том берегу висели пышные облака с темными доньями. Теньбежала по середине реки — бежала, бежала, а потом пропадала неизвестно куда.Щелкал вылинявший флаг на алюминиевом флагштоке, провод тонко звенел.

— Дождь будет, — тоном ведущего программы «Прогноз погоды»сказал Федор Тучков. — Гроза идет. Успеть бы до нее.

— Что успеть?

— Посмотреть, что здесь такое.

Полицейские капитаны в выцветших и потертых джинсах, с ихвсезнайским тоном, очевидно, хороши только в романах, мрачно подумала Марина. Вжизни нет ничего хуже, чем когда тебя принимают за идиотку. Она раздраженнопригладила вздыбленные ветром волосы.

— Где он упал? Здесь?

— Чуть подальше. Вот здесь. Смотри, еще следы не всезатоптали.

— Не все, — согласился Федор Тучков. — Это точно.

Он оглядывался с рассеянным видом, кажется, даже посвистывалтихонько, и Марина опять усомнилась, не кретин ли он.

Черт его знает? Может, первое впечатление самое правильное?

Пооглядывавшись, он присел на корточки в самую кучуразмешанного ногами песка и вперил взгляд в пыль.

— Ты потерял обручальное кольцо своей бабушки? — тревожноосведомилась Марина. — С бриллиантами и изумрудами?

— Почти, — согласился он.

Не поднимаясь с корточек, он переместился на шаг и сновастал смотреть.

Марина присела рядом. Очень близко оказалась загорелаямужская нога — длинные мышцы, жесткие золотистые волосы.

Боже, помоги мне!

— Что ты ищешь?

— Я пока сам не знаю, — вежливо отозвался Федор ТучковЧетвертый. — Я просто смотрю. Проверяю твое подозрение.

— Какое мое подозрение?! Он мельком глянул на нее:

— Относительно того, что лошадь могли сильно напугать илипричинить ей боль, чтобы она сбросила наездника. Ты сказала, что, если мы невидели, это еще не значит, что этого не было.

Федор зачерпнул горсть песка и ссыпал обратно. На ладони неосталось ничего интересного. Марина тоже зачерпнула и ссыпала — у нее на ладониосталась пивная пробка. Она посмотрела на нее с отвращением и отшвырнула.

— Как может выглядеть то, что мы ищем?

— Я не знаю, — повторил он с вежливым раздражением. — Яскажу тебе, когда найду.

Некоторое время они молча рылись в песке. Хорошо, что надобрывом в этот час не было отдыхающих! Подбежал веснушчатый мальчишка,приостановился и посмотрел на них.

— Дядь, вы в куличики играете? — спросил он через некотороевремя и почесал нос.

— Мы играем в песочек, — объяснил Федор Тучков туманно.

— Вы, дядь, лучше в куличики, — посоветовал мальчишка. —Только здесь песок сухой. У воды куличики лучше.

Марина оглянулась на него и улыбнулась. Надо же, какойзаботливый!

Мальчишка еще постоял, а потом поскакал вверх, к корпусу,откуда протяжно и заунывно кричали: «Славик, Славик!»

Сильный порыв ветра с Волги швырнул песок в лицо. Мариназажмурилась, дернула головой и стала тереть моментально заслезившиеся глаза.Песок попал под веки, смотреть было больно, и глаза она открыла не сразу.

А когда открыла, увидела, что в руке у Федора Тучковадлинный металлический прутик, похожий на стержень от шариковой ручки.

Марина моментально перестала обливаться слезами и теретьглаза.

— Что это?!

— Железка.

Марина придвинулась поближе, так, что почти коснуласьколенкой его ноги, и стала разглядывать прутик. Прутик как прутик. На проволокуне похож, сделан из какой-то твердой стали. Один кончик очень острый, второйтупой, как будто с темной бороздкой.

— Слушай, — произнес Тучков Четвертый медленно. — Это простопотрясающе. Ты оказалась права.

Марина немного погордилась, что «оказалась права», хотя доконца ей не было ясно, в чем именно, и тем, что он это признал, тожепогордилась.

Ну хоть в чем-то права, а то полицейский капитан совсем ужперестал считать ее стоящим напарником! Впрочем, это ее «приключение», и какраз капитан — напарник, а главное действующее лицо — она сама.

— В чем?! В чем я права?!

— Лошадь сбросила его не просто так. И мы действительно немогли видеть, что с ней что-то произошло.

Он сел в песок, неудобно подвернув под себя ногу, и близкоподнес прутик к глазам.

— Нет, — произнес он через некоторое время. — Так ничего невидно.

— А что должно быть видно? — сгорая от любопытства, спросилаМарина. Он постучал себя по ладони.

— Черт возьми, это же совершенно нелогично! — задумчивосказал он сам себе. — Он ведь мог и не упасть! Или упасть, но не разбиться! Илиразбиться, но не насмерть! Что за странный способ? И вообще… зачем?

— Он же что-то знал, — подсказала Марина. — Хотел в милициюидти. Его убили, чтобы он туда не пошел!

Федор Тучков снова поднес прутик к глазам.

Марина слегка толкнула его в плечо. Он оперся рукой о землю.

— Что?

— Почему ты не веришь, что его могли убить, чтобы он непошел в милицию? Он же заявил, что знает — покойник не сам утонул, этоубийство!

— Ну и что? — спросил Федор Федорович все с тем же вежливымраздражением.

— Как — что?! Преступник понял — ему угрожает разоблачение…

— Преступникам угрожает разоблачение только в книжках,Марина. Представь себе, что ты милиционер. Из райотдела. У тебя на территорииутонул отдыхающий. И все вроде бы понятно. Пришел пьяный, сел на берегу,свалился и не выплыл.