– А следователи больше?

– Не забывай: у меня отец главный прокурор города. Я могу себе всё это позволить, при этом не замаравшись. Что же до вас, господа… Кто там у вас отец? – прищурилась Анита на один глаз, рискуя тут же его лишиться. Магницкий стиснул челюсти, но в целом вёл себя спокойно.

– Отец умер, когда Макс только родился. А мать… Впрочем, всё это неважно, ты права. Сейчас понятие честный мент видоизменилось. И, не мне тебе объяснять, что, контролируя преступный мир, можно не только грозить им пальцем и Уголовным кодексом, но иногда ещё и закрывать глаза на… некоторые недочёты.

– Типа… пусть приторговывают наркотой, только бы не в твоём районе? Ну, ну. Да не напрягайся ты! Лично я не удивлена. – милостиво взмахнула Анита рукой. – Да и мне ли читать тебе мораль. Грешна!

Анита неторопливо прошлась по просторной гостиной, отчаянно кусая губы.

– Не была здесь?

– С какой стати? – Ани аж передёрнуло от этого вопроса. Она с подозрением уставилась на Магницкого, а тот кисло улыбнулся и пояснил:

– По служебной необходимости, разумеется.

– Не была. Направила оперативников. – опомнилась Ани, а Магницкий придирчиво изучал её саму.

– Что ты пытаешься здесь разглядеть?

– Не знаю… Что-то… – недовольно отозвалась она, пойманная на горячем. – Вот только эта квартира безликая. Он точно здесь жил?

Магницкий вдруг напрягся, расправил плечи, странно прищурился. Анита тут же отвела взгляд.

– Мы вообще долго собираемся «наблюдать»? Я успею принять душ? – уточнила, смутившись своего отражения в зеркале.

Магницкий выглядел сейчас как специалист гестапо, уловивший верный след. Наверно, на его лице мелькнуло сожаление по поводу того, что в современном мире найти дыбу не так-то просто. Идеальный момент, чтобы ею воспользоваться. Однако отозвался достаточно ровно и спокойно.

– Ни в чём себе не оказывай. – посоветовал он, схватившись за графин с… виски… с коньяком, быть может… Щедро плеснул напиток в широкий стакан и залпом выпил, болезненно поморщившись.

От его вида стало жутко. Мгновенно видоизменившись, Магницкий сейчас походил на медведя, которого прежде времени дёрнули из спячки. И казался настолько опасным и агрессивным, что Анита не стала его беспокоить даже банальным вопросом о полотенце. Не беда: обсохнет и натянет одежду на чуть влажное тело.

Ему было больно. Даже сейчас, спустя два года. Анита тоже болела. К Магницкому хотелось быть ближе, его хотелось чувствовать, его хотелось спасти, а на деле выходило, что она только туже затягивает петлю на собственной шее. Нужно возвращаться к Пашке. Так будет правильно. Пашка всегда понимал её. Поскрипит зубами, и всё равно примет. И плевать на Валерку. На всех плевать! Они сегодня же уедут. Вместе. Документы готовы, деньги Пашка давно снял со счёта и безответственно носил в заплечном рюкзаке. И где-нибудь в пригороде Германии они станут достопочтенным семейством Бергов или Мюллеров. «Ч-чёрт, даже звучит тошно!» – Анита закрыла лицо руками и опустилась на корточки. Она отчётливо понимала, что больше не хочет к Пашке. И самым отвратным в этой ситуации было то, что Пашка это тоже чувствовал. Оттого и бесился. Что он выкинет в следующий раз? Остаётся только гадать…

С гневным рыком Анита сдёрнула с себя одежду и встала под упругие струи воды. Приткнулась лбом к прохладному стеклу и будто бы почувствовала облегчение. Услышав шум, резко обернулась, но в ванной комнате оставалась одна. Демонстрировать свою уязвимость было бы сейчас лишним. А она уязвима. Беззащитна перед ним. Готовая прислушиваться и уступать. Такое давно забытое чувство… Неправильно и болезненное.

Она зависла, расслабилась, забылась. Она бы очень хотела раствориться, исчезнуть, вычеркнуть из жизни последние лет пять-шесть, а то и все десять. Но слишком отчётливо понимала, что эти её мысли лишь жалкая попытка тянуть время. Хотелось побыть с ним рядом ещё чуть-чуть. Пусть даже их разделяла эта стена, куча наделанных ошибок, и непреодолимый жизненный опыт.

Вот только выйдя из душа, на высокой ванной тумбе Анита не обнаружила своих вещей. А, значит, и ретироваться по-тихому не выйдет. Вместо стопки с вещами лежало лишь широкое белое полотенце. В какой-то неконтролируемой вспышке злости Ани торопливо обернула полотенце вокруг тела и выскочила в гостиную. Широко расставив ноги и глубоко запрокинув голову, Магницкий сидел на диване и по-прежнему сжимал в руке стакан. Между пальцев другой руки, пристроенной на подлокотнике, едва заметно дымилась сигарета. На появление Ани мужчина не среагировал.

Здравый смысл подсказывал, что вот он, тот самый момент, когда стоит собрать остатки благоразумия и бежать отсюда со всех ног. Голой, босой, мокрой – неважно! Главное – быстрее оказаться подальше от Магницкого, его вопросов и своей собственной одержимости. Но какая-то глупая… поистине женская часть разума требовала остаться, выяснить отношения, вдоволь накричаться. И ей хотелось быть глупой! С ним ей хотелось быть глупой, слабой, ранимой, впечатлительной! Да какой угодно, только бы не прогонял! Хотя нет, что за бред?.. Анита себе врала! Как угодно она не хотела. Она не хотела быть для него очередной Алисой, Анфисой, Аллой, Матильдой. Не желала стать безымянной малышкой, деткой, крошкой, мышкой. И позорно боялась, что ничего большего он предложить просто не сможет. И это была истинная причина её внутренней борьбы. Банальный страх отдать себя всю, а взамен получить лишь несколько откровенных и легкомысленных взглядов.

И вот она стояла перед ним… С волос вниз, по плечам и груди стекали тонкие ручейки прохладной воды. Но даже они не могли остудить её разгорающееся нутро. Кожу обдувал свежий воздух квартиры – где-то открыто окно. Тело нет-нет, да пробивала нервная дрожь. А она продолжала стоять, понимая, что следующим шагом поставит себя перед ним на колени. Каким бы ни был этот шаг, каким бы ни было её первое слово… «Господи, дай сил уйти» – молилась она про себя, отчётливо соображая, что ноги буквально вросли в треклятый пол.

И Магницкий сейчас казался особенно притягательным. Такой большой и сильный. Отзывчивый, заботливый… правильный! И плевать на слухи, ей нечего сказать о нём дурного!

Он был спокоен. Или это тоже иллюзия?.. Такой желанный самообман. Грудь размеренно поднималась на вдохе, кадык словно застыл. Он тоже давал ей шанс уйти, спастись. В любом другом случае Анита именно так бы и поступила. Вот только Магницкий не любой другой. Он образец, он идеал, намертво врезавшийся в память маленькой наивной девчонки. А ещё он её ошибка. Возможно, последняя в этой потерявшей смысл, жизни.

– Где моя одежда? – подала Ани голос. Она хотела, чтобы вопрос прозвучал с вызовом, а вышло как вышло. Тихо и жалко.

Магницкий вздохнул, но позы не сменил.

– Забросил в стирку.

По тону сразу стало понятно, что препирательств по этому поводу он не ждёт. Сделал и сделал. Не обсуждается. Точка. Анита оказалась несогласна.

– И это всё, что ты хочешь мне сказать? – дрогнул её голос, расплавился обычно холодный и безразличный тон, не предназначенный для подобных сцен.