— Нет, я делала такое… — Глаза Лираз сверкнули лихорадочным блеском. — Вы бы не стали, вы другие, вы лучше меня. Вы им помогали, а я в это время… Я…

Акива прикрыл своей ладонью метки на пальцах сестры и повторил слова Мадригал, сказанные много лет назад:

— Война — это все, чему нас учили, но жить можно и иначе. Мы должны…

— Стать лучше?

Акива кивнул.

— Как? — Не в силах сдерживаться, Лираз оттолкнула братьев и снова заметалась из стороны в сторону. — Я хочу сделать что-то прямо сейчас!

— Для начала отыщем сторонников. У меня есть кое-кто на примете, — заметил Азаил.

«С брата станется знать нужных людей», — подумал Акива.

— Слишком долго ждать.

Постепенная подготовка восстания Акиву не устраивала: вербовка, планы и прочие ухищрения займут много времени.

— Лираз права, — сказал он. — Напрасных смертей не убавится, пока мы будем секретничать.

— Что же тогда? — поинтересовался Азаил.

Вдалеке небо рассекла цепь буреловов. Огромные птицы летели к урагану, невзирая на молнии, град, проливной дождь и бушующее море. Акива почувствовал, что его тоже влечет куда-то. Его притягивала иная буря.

— Первый шаг был задуман восемнадцать лет назад… Настало время его исполнить, — веско заявил он. — Пока Иорам у власти, война не закончится.

Азаил и Лираз ждали объяснений.

— Я убью отца, — выдохнул Акива.

На полу лежало тело — копия того, что хранилось в памяти Кэроу. Выйдя из транса, она еле сдержала рыдания и порыв броситься на шею одной из самых важных химер в своей жизни. Однако это было еще неодушевленное тело. Взошло солнце, вот-вот заявится Шеста. Кэроу стала лихорадочно отцеплять зажимы, в спешке царапая кожу до крови.

— Ай! Прекрати себя мучить! — воскликнула Зузана.

— Поторапливайся, — скомандовала Кэроу. — Зажигай ладан.

— Кажется, кто-то идет, — сказал Мик.

— Займись делом, — велела она.

Мик закрыл дверь и подпер ее досками. Новый засов устанавливать не стали: пришлось бы забивать в стену гвозди и это привлекло бы внимание. Мик выскреб в глинобитном полу лунки и установил в них доски, подперев дверную ручку и петли. Кэроу надеялась, что это сработает.

На лестнице послышалась легкая поступь волчьих лап, мягкое поскребывание когтей о ступени.

Зузана воскурила фимиам и передала подруге. У Кэроу тряслись руки. Она подвесила кадильницу в головах у тела. Струйка дыма повисла в воздухе и рассеялась от дыхания Кэроу. Запахло серой, из-за которой Бримстоун получил свое прозвище.[1]Интересно, как звали его раньше, когда он томился в темнице, где его регулярно пытали маги-серафимы, получая дань болью.

Дверь слегка дрогнула: Шеста, попытавшись войти без приглашения, наткнулась на неожиданное препятствие. Секунда остолбенения — и в дверь забарабанили.

— Кэроу?

Это Тьяго.

«Только его здесь не хватало».

— Да? — отозвалась Кэроу.

— Тебе ничего не нужно? Кстати, а почему дверь заперта?

Похоже, Белый Волк вообразил, что отучил Кэроу от странной привычки закрываться в одиночестве. Торопливо устанавливая кадильницу, Кэроу нечаянно звякнула цепью и вздрогнула — не хотелось, чтобы Волк догадался, чем она занята.

— Кэроу?! — не унимался он.

— Минуточку! — беззаботно отозвалась она, со скрипом открывая крышку кадильницы.

Душа поднялась из сосуда, ее след запечатлелся в Кэроу: порхание огненных мотыльков, глаза, горящие во мраке, трепетание раздвоенного языка, узкие прорези зрачков, мед и яд, тепло солнца на гладком камне.

Исса.

Сердце билось ровными, болезненными толчками. Один, два, три. Грудь сдавило. Четыре, пять… Женщина-змея раскрыла глаза.

Кэроу сдержала всхлип; время застыло, рыдание рвалось наружу.

Стук в дверь не прекращался.

— Впусти меня, — с напускным спокойствием потребовал Тьяго.

Кэроу встретилась взглядом с Иссой.

«Что ей пришлось пережить? Как она умерла? Что она знает? Что скажет?»

Забилось сердце. Неподвижное тело оживало. Исса медленно потянулась, пошевелила пальцами. Вздохнув, она радостно произнесла:

— Моя милая девочка…

Кэроу разрыдалась и, бросившись к Иссе, обняла ее за шею, там, где человеческая плоть переходила в капюшон кобры, где человеческое тепло смешивалось со змеиным холодом — одно из самых ранних воспоминаний. Детство Кэроу прошло в объятиях Иссы. Исса играла с ней, баюкала, учила говорить и петь, любила ее как мать. Ясри тоже была ей матерью, женщины заботились о ней вместе. Кэроу вырастили химеры… Твига не принимал участия в ее воспитании, зато Бримстоун…

Бримстоун. Когда стало ясно, что в кадильнице заключена душа Иссы, чувства Кэроу разделились: в один миг она испытала радость и разочарование, восторг и отчаяние, облегчение и поражение. Эмоции Кэроу колебались, как на чашах весов, ни одна чаша не перевешивала другую. Да, Исса — не Бримстоун, но… Кэроу прижалась к ней сильнее. Женщина-змея с усилием подняла руки, привыкая к новому телу, и обняла ее в ответ.

— Ты нашла меня, — прошептала Исса.

Чувства Кэроу смешались — ведь кадильницу отыскал Акива.

Времени на размышления не оставалось. Кэроу отстранилась, давая Иссе возможность разглядеть комнату. При виде Мика и Зузаны у Иссы округлились глаза, потом она приветливо улыбнулась, узнав Зузану по рисункам Кэроу, так же как Зузана с Миком узнали Иссу. Лицо наги стало родным и милым. Оно отличалось от того, что сохранилось в памяти Кэроу, но было прекрасным и добрым, как у мадонны, а улыбка озаряла его искренней радостью.

Зузана ошалело улыбнулась в ответ. Исса хрипло рассмеялась.

— Исса, мне нужно многое тебе рассказать и, надеюсь, тебе тоже есть чем поделиться, но Тьяго… — Кэроу жестом указала на дверь, которая как раз в это мгновение сотряслась от удара ногой.

Глаза Иссы затуманились.

— Он жив.

— Да, и то, что ты здесь, будет для него полной неожиданностью, — намекнула Кэроу.

Главное, чтобы Тьяго не узнал, откуда здесь Исса. Кэроу подошла к двери, взялась за одну доску, и кивнула Мику, чтобы он помог со второй.

— Открой дверь немедленно! — потерял терпение Тьяго.

Кэроу с Миком, переглянувшись, убрали доски и отступили в сторону. Дверь резко распахнулась от удара. Тьяго ошарашенно остановился на пороге, Шеста выглядывала у него из-за спины.