Император изволил гневаться. Нево сразу же вспомнилась наложница. Расталкивая друг друга, лакеи стремительно покидали башню, чтобы не попасться под руку императору. Нево вошел внутрь. У Врат Бет никого. Неужели Решеф оставил пост? Невероятно.

Нево шел по коридорам, в которых еще никогда не был. Дороги он не знал, но яростный рев Иорама горным потоком несся из глубин башни, и Нево шел на звук. Через некоторое время рев стал звучать с перерывами — император что-то говорил, но слов было не разобрать.

Гимел, Далет, Хе, Вав… Врата распахнуты, Серебряные Мечи оставили посты, разбежались кто куда. Сначала Нево осудил товарищей за отсутствие дисциплины, но тут же сообразил, что тоже ушел с поста. Может быть, лучше вернуться? Среди всеобщей суматохи его отсутствие не заметят… Но он упрямо пробирался вперед.

Впрочем, нарушение дисциплины ничего не значило, действия Нево ничего не меняли. Все было решено задолго до того, как он ворвался в спальню императора.

Плеск фонтанов, орхидеи, птичий щебет. Высоко вверху мерцали мириады светильников, создавая иллюзию ночного неба. В центре, на огромном возвышении — ложе, символ мужской силы императора.

Посреди спальни стоял разъяренный Иорам в небрежно запахнутом шелковом халате. Мощное отяжелевшее тело покрывали боевые шрамы, квадратное лицо с крупными чертами побагровело от ярости.

Императора окружали стражники, огромные и беспомощные. Элиав, капитан Серебряных Мечей, охранявший Врата Самех, наверняка прибежал первым, не считая Намая и Мизория, личных телохранителей Иорама, стороживших вход в императорские спальные покои. Они стояли ближе всего к повелителю, и их лица застыли как камень. Байон, мажордом, трясся в старческом параличе: церемониальный жезл отбивал мелкую дробь о мраморный пол.

— Это ты ее сюда принес? — спросил Иорам у старика.

— Нет, милорд. Я бы вначале вас известил. Ради такого…

— Корзина фруктов? — возмущенно заорал Иорам. — Корзина фруктов!!!

В спальном покое полыхал жар императорской ярости.

Нево отступил за порог и оглядел спальню в поисках девушки. Мысли путались, он даже не подумал, что увидит ее без покрывал… Заметив краем глаза обнаженное тело за ложем, Нево попятился к выходу.

— Объясните мне, как это здесь появилось. — Ярость Иорама превратилась в лед. — Как эту корзину пронесли через все посты и водрузили у моего ложа? У моего ложа!

Девушка не шевелилась.

Нево отважился искоса взглянуть на нее: совсем юная, нагая, лицо по-детски пухлое, а груди округлые, налитые. Спутанная копна рыжих волос, карие глаза. Наложница, бессильно прислонившись к стене, даже не пыталась прикрыться. Немигающие глаза бессмысленно глядели на Нево.

Внезапно недвижная фигурка завалилась набок и сползла на пол — так же медленно, как и шла по мосту. Звякнули браслеты, пламя крыльев потускнело и угасло. Наложница умерла. На стене остался кровавый след.

Она ударилась головой.

Ее швырнули об стену.

Нево бросало из жара в холод. Он тут же вспомнил о легендарных Живых Тенях, но они убивали не так. Они резали глотки.

Конечно, он знал, кто это сделал. Взгляд Нево бессмысленно блуждал по роскошным покоям, ни на чем не останавливаясь. В сознании оседали обрывки разговора. Нево знал кто, но не знал почему.

— Всю сегодняшнюю охрану, — гулко раздавался голос Иорама.

— Милорд! — в ужасе воскликнул Элиав. — Всю охрану?

— Да, капитан. Всю охрану. После такого провала вам жить незачем.

— Милорд, ваши двери не открывались ни на секунду. Это колдовство…

— Намай, Мизорий! Проследите, чтобы с охраной разобрались немедленно.

— Есть! — с готовностью ответили телохранители.

Император пнул корзину, розовые плоды разлетелись во все стороны, один из них с чавкающим звуком размазало о постамент императорского ложа. Наверное, голова наложницы треснула так же. Нево не отрывал взгляда от убитой девушки, распростертой на полу. Может, у него галлюцинация? Нет, все происходило на самом деле. Вдобавок к утру и самого Нево вздернут на виселице.

Он так и не знал почему.

Из-за корзины фруктов.

Зузана проснулась, не понимая, где она и с кем. Вокруг темно. Жарко, воняет — землей, чем-то звериным и, кажется, падалью. Фу! Все тело болело. Кто-то осторожно потряс ее за плечо.

— Вставай, — раздался голос Кэроу.

«Замок монстров», — вспомнила Зузана и, поморгав, различила черты лица подруги, освещенные тусклым пламенем свечей.

— А который час? — пробормотала Зузана. Во рту пересохло, как будто там поселилась пустыня. Кэроу дала ей бутылку воды.

— Рано. Еще не рассвело.

— Зачем рано? — простонала Зузана. Рядом тихо посапывал Мик… Она ополоснула рот. Стало лучше. Взглянув на Кэроу, Зузана вздрогнула и окончательно проснулась. — Ты плачешь?

В глазах Кэроу стояли слезы, на лице застыла решимость. Зузана не могла понять, грустно ее подруге или весело. Похоже, она что-то задумала.

— Все нормально, — ответила Кэроу. — Мне снова нужна твоя помощь.

— Ага, — кивнула Зузана, надеясь, что сегодня не придется промывать ужасные раны. — А что будем делать?

— Займемся воскрешением. Главное — закончить до прихода Тьяго или Шесты. — Кэроу странно улыбнулась. — Сделаем им сюрприз.

— Корзина фруктов? — недоуменно переспросил Акива.

Объявив войну стелианцам, Иорам предполагал самое различное развитие событий, но совершенно не помышлял, что брошенный им вызов бесцеремонно отклонят.

Акива, Азаил и Лираз вернулись на мыс Армазин, где все в гарнизоне горячо обсуждали последние слухи и предлагали всевозможные толкования произошедшего. Ложь, правда и домыслы спутались в прочный узел, источники противоречили друг другу, а официальные заявления, как обычно, не вызывали ни малейшего доверия. Акиве с трудом удалось сложить обрывки сплетен в стройную картину.

Похоже, ответ стелианцев доставили не послы Иорама. Они ведь так и не вернулись. Вдобавок прервалась связь с войсками авангарда в Калифе, а лазутчики, отправленные на их поиски, пропали бесследно. На пути к Дальним островам исчезали все посланцы Империи. Что происходит на другом конце света?

И в довершение всего — ответ стелианцев.

Самая обычная корзина фруктов — не головы послов, а неизвестные в Империи плоды, даже не отравленные. Императорские стольники доложили, что фрукты сладкие.

К корзине прилагалось послание. О нем говорили разное, но Акива склонялся к версии, рассказанной племянником одного из камергеров. Письмо, написанное женским почерком на древнесерафическом языке, украшала восковая печать с изображением скарабея. Смысл послания заключался в следующем: «Спасибо, нам пока есть чем себя развлечь, а ваше предложение, хотя и занимательное, нас совершенно не интересует».